Дайте бумаги, которые нужно подписать, и я подпишу даже признание в убийствах, которые не совершала! Или вы считаете, что наказание в виде лишения титула не соответствует моему преступлению? Тогда позвольте поинтересоваться, в чем состоит мое преступление?

Единственным кто после этих слов все еще смотрел на нее, оставался император, но Кати не позволила ему ответить, задав следующий вопрос:

— И позвольте узнать, где мой волк?

Лорд Анеро нервно забарабанил пальцами по столу, а затем хмуро высказался:

— Наивная говорите? А я предупреждал, что леди, занимающая фактически должность секретаря короля Шарратаса, не так проста как может показаться.

— Предлагаете устроить ее в одной из камер? — невозмутимо поинтересовался Хассиян, не сводя взгляда с девушки.

— Предлагаю вернуть бывшему владельцу, — лорд Анеро так же пристально следил за Катариной, — я слышал, что Дариан чрезвычайно огорчен пропажей личной постельной игрушки… Видимо поспешный отъезд леди стал для него настоящим ударом…

Катарина ухмыльнулась, и, пожав плечами, спокойно ответила:

— Сомневаюсь, что это входит в ваши планы, учитывая… весьма напряженные дипломатические отношения с Шарратасом… Отношения напряженные настолько, что это практически можно назвать войной.

— А действительно, — оживился император, — зачем оказывать услугу Шарратасу, а вот княжество Гаора является нашим союзником, и я более чем уверен, что князь Арнар будет счастлив, вернуть потерянную супругу.

Катарина улыбаться перестала. Именно этого она и опасалась, и, судя по всему, Хассиян знал. Она постаралась сохранить лицо, но поздно — ее реакцию заметили.

— Лорды, оставьте нас, — приказал лорд Анеро, их оставили втроем. — Теперь перейдем к более важным вопросам. Итак, почему вы покинули Шарратас?

Ответом ему было молчание.

— Что же, другой вопрос: Что вынудило вас предать князя Арнара?

— Я не предавала, — едва слышно ответила Катарина.

— Я не расслышал! — требовательно произнес лорд Анеро.

— Возвращайте… — Что?!

Катарина вскинула голову и в ее взгляде было столько ненависти, что даже видавший многое лорд невольно вздрогнул.

— Верните меня князю Ранаверну, — повторила Катарина, — это ваше право. А он вправе избить или убить меня, ведь он мой супруг. А король был вправе приказать, и я обязана была подчиняться, не имея права даже покончить с собой. Давайте, действуйте! Вы имеете на это право, это лишь я всегда бесправная молчаливая жертва!

— Леди Катарина… Княгиня Арнар, прекратите истерику! — попытался воззвать к ее рассудку лорд Анеро.

— А это не истерика, — Катарина уверенно смотрела на него, — это так… мысли бесправной овцы!

— Вы не выглядели бесправной в военном лагере Дариана, — с намеком произнес лорд Анеро.

— Поводок может быть коротким, а может быть длинным, — с улыбкой ответила Кати, — но я не буду вас убеждать или разубеждать в чем-либо. Вы уже приняли решение, и это решение не зависит от результатов нашей приватной беседы, не так ли? Как давно отправлено сообщение князю?

— Сразу, как только стало известно кто вы, — спокойно ответил Хассиян, — не в моих правилах укрывать беглых жен.

— Как благородно с вашей стороны, — не стала скрывать сарказма Катарина.

— Вы смеете меня осуждать? — тон императора был ледяным, но гнев все же очевидным.

— Что вы, — с нескрываемой горечью ответила Кати, — как можно осуждать ваше благородство! Итак, вы отправили сообщение более месяца назад, вероятнее всего с почтовым голубем, следовательно, корабль с дражайшим супругом мне ожидать в течение ближайших дней. Я просто бесконечно счастлива! А теперь позвольте откланяться, ответ на главный ваш вопрос, мой император, был дан накануне, на все остальные вопросы вам ответит лорд Анеро, он, судя по всему, весьма осведомлен в делах Шарратаса.

— Леди Катарина, мы не завершили допрос! — властно произнес лорд Анеро.

— Довольно, — Хассиян поднялся, — княгиня, я провожу вас.

В молчаливом сопровождении императора, Катарина вышла к лестнице, но к ее удивлению, Хассиян повел ее не наверх, а на нижние уровни.

— Решили выделить мне одну из камер? — язвительно поинтересовалась Кати.

— Я не считаю себя обязанным оправдываться, за сообщение вашему супругу, — не обратил внимания на ее колкость Ян, — я в первую очередь правитель, и лишь затем человек. И я не вижу причин обретать врага в лице правителя этого гордого княжества лишь потому, что поддался чарам его распутной жены. В данной ситуации мне искренне жаль лишь Ранаверна!

— Куда вы ведете меня? — опустив голову, спросила Катарина.

— Хочу, чтобы вы кое-кого увидели, — однако было заметно, как неприятно Хассияну говорить об этом, — Должен признать, княгиня, еще несколько дней назад, я относился к женщинам как к прекрасным цветам, которыми можно восхищаться, которыми приятно любоваться, которых нужно любить и оберегать, но… Но вот прошло двое суток, и, пожалуй, отныне я не смогу смотреть на женщин иначе, чем на возможных врагов! Мои дознаватели седеют на расспросах! Убийства, интриги, отравления и кто?! Леди, жены и благовоспитанные дочери! Впервые за свое правление я столкнулся с подобной шпионской сетью! А вчера… вчера я совершил поступок, за который стыд жжет и сегодня — я ударил женщину! Я бесконечно зол на себя за несдержанность, но как поступить иначе, если та, которую я так любил… соблазнила мою сестру…

Последние слова император произнес почти шепотом.

Катарина остановилась, с жалостью глядя на того, кто казалось, потерял почву под ногами. И она понимала его чувства, понимала как никто другой, и от того почти физически ощущала его боль.

— Мне жаль, — прошептала Кати, — мне так жаль… И я понимаю вас, вам кажется, что от этой мерзости никогда не отмыться, но это не так… И ваша сестра, она поддалась на речи, а возможно леди Мертеи использовала наркотики… К сожалению, есть такие, что лишают рассудка и уже нет возможности отвечать за свои поступки… Только не отрекайтесь от родного вам человека, прошу вас, — в глазах Катарины появились слезы, — это самое страшное, когда отрекаются родные.

Император удивленно взглянул на нее, а затем прозвучал и страшный вопрос:

— Вы спали с женщиной, Катарина?

Девушка вздрогнула, опустила глаза, и едва слышно ответила:

— А был ли у меня выбор, если на этом настоял тот, кто считал себя моим хозяином? Вы спрашивали, почему я покинула Шарратас… Причина в том, что лучше смерть, чем подобная жизнь!

Они стояли на слабо освещенной лестнице, и молчали думая о своем. Катарина горько усмехнулась над иронией собственной жизни, император печально смотрел на нее. Внезапно Кати ощутила прикосновения его рук к своим ладоням, и неожиданно ласково Хассиян произнес: