Домой мы попали утром. Дегтярев прошел в мою комнату исказал, что Генка, покривлявшись немного, признался во всем. Его дела в Америкешли совсем не так хорошо, как он рассказывал нам. Сначала он пытался работатьпо специальности, но в Штатах полно своих дипломированных врачей. Тогда онзадумал начать бизнес. Попробовал торговать медицинскими инструментами, нопрогорел, затем решил открыть издательство и тоже потерпел неудачу. Был,правда, короткий период благоденствия, когда он женился на Капитолине. Егоамериканская жена приезжала к нам в Ложкино, мы даже подружились. Но потомГенка сорвался, начал пить, и Капитолина с ним развелась.

Последние годы Гена работал у Генри в учебном заведениилаборантом. Орнитолог считал его своим близким другом, но много платить ему несобирался. А Геннадий, как назло, влез в долги, пытаясь вновь добиться удачи наниве бизнеса. Дом его заложен в банке, и, если он в течение марта нерассчитается с кредитором, на имущество наложат арест, и Гена окажется наулице. Мой бывший супруг сломал голову, думая о том, где раздобыть денег. НоАмерика не Россия, никто из знакомых вам и копейки не даст, тут берут банковскиекредиты. Однако ни одно деньгохранилище не хотело связываться с Геннадием,проводили проверку, узнавали про заложенный дом и отказывали в ссуде. Мартприближался, и перспектива оказаться на улице, без средств к существованию,становилась все реальней.

И тут Генри рассказал приятелю про оранжевого гуся, которыйсошел с ума, летая вокруг Москвы, вернее, возле местечка с диким дляанглоязычного человека названием «Ложкино».

В голове Генки мигом созрел план. Капитолина, вернувшись вЮм, много рассказывала о нас, показывала фотографии. Название «Ложкино» прочноосело в памяти Генки. А еще он знал, что я теперь богата и живу как у Христа запазухой.

– Поехали в Россию, – предложил шефу Генка, – ты купишь мнебилет, а я заплачу за проживание в доме у моей бывшей жены.

– Я не брала с него ни копейки, – возмутилась я.

– Конечно, – кивнул Дегтярев, – только Генри был уверен вобратном. Тут сказалась разница в менталитете. Русский человек с распростертымиобъятиями примет гостей из провинции, а американец возьмет с них за постой.

– Вот почему Генри так нахально себя вел!

– Да нет, он просто весь в орнитологии и не замечает ничеговокруг, – усмехнулся приятель. – Они прилетели, устроились. Ученый началпоиски, а Гена решил потрясти глупую бывшую жену. Правда, он уверяет, что, уженайдя «папу», решил не травмировать Машку и обратился к тебе с просьбой датьему в долг.

– Ну был такой разговор, – протянула я, – только я отказала,потому что понимала: Гена никогда не вернет денег, а дарить ему огромную суммуя не желаю!

– Тогда он привел в действие план «Х», – вздохнул полковник.

– Где он взял фото?

– У вас из альбома вытащил.

– И что, он думал, Маня снимет деньги и никто не заметит?

– Нет, он имел на руках билет с открытой датой, собиралсязавтра утром отправить сумму через «Америкен экспресс» домой и сам хотел лететьследом, надеясь, что девочка до утра промолчит, а там, пока догадаются, ктоавтор спектакля, его и след простынет.

– Но как он сумел вывести на компьютер данные гуся? –удивилась я.

Дегтярев крякнул:

– Тут все без обмана. Птица существует на самом деле иносится между Москвой и Ложкином. К этой ситуации Геннадий непричастен. Генривсе еще надеется изловить пташку. Знаешь, что меня больше всего удивляет в этойистории?

– Наивность Маши?

– Нет, Генка отлично понял, увидев первый раз девочку, чтоона, несмотря на внешность и возраст, совершенный ребенок, который мигомкупится на подставу. Странно другое!

– Подлость Геннадия?

– Обычное дело, – отмахнулся Дегтярев, – люди из-за денег ине на такие штучки способны. Нет, меня удивляет другое.

– Ну и что же?

– Почему ты позвала меня на помощь? Отчего не стала самараспутывать историю?

– Побоялась.

– Да? – нахмурился полковник. – Отказалась от участия врасследовании криминальной истории из-за страха?

– Ага.

– Верится с трудом, – рявкнул приятель, – сдается, у тебяпросто нету времени. Ну-ка, отвечай немедленно, во что ввязалась?

– Ни во что, – отбивалась я, чувствуя, как предательскаякраска заливает щеки, – даже и не думала. Потом, случай с этимпапашей-инвалидом совершенно неинтересный. Сразу понятно, что он аферист!Скучно возиться с такой историей.

– А с какой интересно? – прошипел Александр Михайлович. –Что захватило целиком Дашутку?

Я схватилась пальцами за виски:

– Ой, мигрень! Ну спасибо тебе, теперь трое суток проваляюсьв кровати.

– Вот и отлично, – безжалостно отрезал полковник, – посидишьдома.

Потом он повернулся и вышел, не забыв как следует хлопнутьдверью.

Едва звук его шагов стих, я кинулась умываться ипереодеваться. Высплюсь потом, надо срочно мчаться на Сомовское кладбище, а тоу полковника в голове появились опасные мысли.

На погосте я оказалась лишь около трех часов дня. Все словносговорились мне мешать. Сначала отчего-то заклинило автоматические ворота внашем гараже, и пришлось ждать, пока прибежит мастер и поковыряет в замке. Ноне успела я порадоваться тому, что верный коняга оказался на свободе, как навыезде из поселка спустило переднее колесо. Пока механик поменял его, прошлонемало времени. Но неприятности на этом не кончились. Ново-Рижское шоссе, покоторому мы едем в Москву, – широкая, относительно новая трасса. Ни в пятницувечером, ни в понедельник утром тут не бывает пробок. В свое время, когда мытолько начинали строительство дома, риелторы предлагали нам приобрести участокв районе Рублево-Успенской дороги.

– Очень престижное место, – закатывали они глаза, – а какаякрасота вокруг!

Мы было дрогнули, но потом Аркашка поехал в указанномнаправлении, явился домой потным и злым и сказал:

– Да пусть там хоть даром дают гектары, ни за что не поедем,жуткие пробки!

Мы купили участок в Ложкине и с тех пор не устаем радоватьсясвободе, которая царит на трассе, ведущей к столице.