– Что это было, черт побери? – спросил Том.

Джеймс, стиснув зубы и нахмурив брови, пристально смотрел на безмолвный хозяйский дом.

– Вот псих! – Том заправил рубашку в штаны. – Как думаешь, он мог бы застрелить коня? Причем чистокровного рысака? По мне, так выглядел он вполне на это способным. Боже мой! Я уж думал, что он таки пальнет. Даже несмотря на то, что там стояла его жена, – пробормотал он. – Напомни мне, чтобы я больше никогда не выводил этого парня из себя. – Губы Тома дрогнули в улыбке. Он прищелкнул языком. – А жена у него и вправду красотка, верно? Думаю, таких женщин можно купить только за очень большие деньги.

Джеймс, сверкнув глазами, обернулся к нему:

– А ну-ка забери свои слова обратно!

– Тпру, полегче! – Том отступил назад. – В чем проблема, приятель?

– Просто заткнись, вот и все.

Том рассмеялся и удивленно приподнял брови:

– Выходит, в твоих ирландских жилах все-таки течет обычная кровь.

– И что это должно означать?

Том ухмыльнулся:

– Она тебе понравилась.

– Ничего не понравилась! – возмутился Джеймс.

– Я слишком давно тебя знаю, дружище, и мне знакомо это выражение твоего лица. Ты втюрился! – Том хлопнул его по спине. – Причем в жену босса, на меньшее ты не согласен. Ну ты и похотливый мерзавец!

Лицо Джеймса стало угрюмым:

– Просто, похоже, я ее знаю.

– Что? – продолжал улыбаться Том. – Что ты имеешь в виду, черт побери?

– Думаю, я ее знаю. – Джеймс повернулся к нему, взгляд его был тяжелым. – Еще по сиротскому приюту.

Улыбка Тома так и застыла на губах, пока мозг пытался как-то вникнуть в смысл сказанных слов.

– Ты шутишь? – Он невесело хохотнул и растерянно взглянул в сторону большого дома. – Это невозможно, дружище! Она даже не австралийка.

– Австралийка. Была ею. Точно так же, как мы с тобой. – Голос Джеймса дрогнул. – Ее усыновила одна американская семья. Думаю, это она.

– Господи! А она тебя вспомнила?

– Сомневаюсь, чтобы она хотя бы рассмотрела меня. – Джеймс и сам задавался этим вопросом. – А может, я ошибаюсь. Не знаю. Это было давно. – Он помолчал. – Не знаю.

Парадная дверь дома открылась, и на веранду, помахивая двумя полными бутылками, вышел Алекс.

– Похоже, кое-кто в настроении гульнуть, – насмешливо заметил Том.

– Ни слова ему, ладно?

– Насчет того, что ты положил глаз на его жену? – поддел его Том. – Да ни в жизнь!

Джеймс бросил на него гневный взгляд.

– Ну, она хорошенькая, никто же и не спорит. – Том сделал шаг вперед и крикнул Алексу: – А эти напитки, они для нас или для лошадей?

Джеймс лежал без сна, закинув руки под голову и уставившись на свежие доски на потолке. Леонора… Он вспоминал лицо той женщины, вспоминал лицо своей давней подруги и сравнивал их долго и упорно, пока они не слились воедино. Он вспомнил, как решительно она бросилась на защиту лошади, как покраснела, когда Алекс шлепнул ее, – а потом вспомнил, что это спровоцировала его грубая шутка. Но выбора не было, потому что он уже раскусил Алекса Хэррингтона – человека, который расцветает под аплодисментами и приходит в ярость при их отсутствии.

На ступенях послышались тяжелые шаги. В дом, спотыкаясь, вошел Том и схватился за дверной косяк, словно это был борт качающейся на волнах шхуны.

– Ты в порядке? – усмехнулся Джеймс.

– Со мной все будет хорошо, – ответил Том, – как только эта чертова комната перестанет крутиться. – Он устало прислонился лбом к деревянному откосу. – Я завтра отправлю Эли деньги телеграфом.

– Хорошо.

– Ты спас мою задницу, дружище. – В порыве пьяной сентиментальности глаза Тома заблестели.

– Вот и держи ее теперь в штанах покрепче.

– Я же говорил тебе, что принял обет безбрачия. – Том оставил в покое стену и, раскачиваясь всем телом, поднял руку. – Клянусь!

– Ну какой может быть обет безбрачия у такого озабоченного кролика, как ты?

– Кстати… – Тома шатнуло из комнаты в коридор, и голос его стало хуже слышно, пока он старался удержать равновесие. – Эта его жена, красотка… Ее девичья фамилия Файерфилд.

Имя это нашло отклик в памяти Джеймса, эхом отозвалось из прошлого, завибрировало в его сердце. В комнате вдруг подул бриз, нежный морской зефир, коснувшийся его ресниц. Это была она! Когда в онемевшем сознании возникло ее лицо, ощущения были такими, будто он вошел в ледяную воду. По телу пробежала волна, которая остановилась в его груди, принеся в сердце твердую уверенность: Лео.

Вечернее солнце светило прямо в лицо. Возвращаясь в поместье, Джеймс опустил поля шляпы ровно настолько, чтобы только видеть лошадь. Том, покрытый коркой красной пыли, убирал в доме последствия пылевой бури, случившейся ночью.

– Как там с кормом для овец? – спросил он.

– Они все грязные и пить хотят. Впрочем, мы ни одной не потеряли.

Том почесал за ухом:

– Думаю, через день-другой нужно двигаться дальше. Перегонять их на другое место.

– Я думал о том же, – согласился Джеймс. – Похоже, погода собирается устроить нам испытание. – Он вынул носовой платок и вытер лицо. – Пойду скажу Алексу.

Джеймс постучал в большую деревянную дверь хозяйского дома и только сейчас заметил, что рука его вся в рыжих пятнах грязи. В ожидании ответа он повернулся лицом к подъездной аллее. Тонкий слой красной пыли покрывал стоявший там «форд» и розовый куст у крыльца. «Эта штука липнет ко всему, как мел к пальцам», – подумал он. И пройдет не меньше недели, прежде чем все уляжется.

– Здравствуйте!

В дверях стояла Леонора Хэррингтон.

Подошвы его ботинок, казалось, расплавились и приклеились к половицам. Он забыл, где находится. Рука дернулась к шляпе, и Джеймс сорвал ее с головы – пожалуй, даже слишком быстро.

– Простите, что беспокою вас… миссис Хэррингтон. – Он откашлялся и нервно пригладил припыленные волосы. – А… уф… муж ваш дома?

– Нет. Он уехал сегодня утром, – негромко ответила она, – и вернется только вечером.

Джеймс думал о том, что пора уходить. Он должен уйти. Иди! Но его ноги словно забыли, как это делается. Он даже притопнул немного, чтобы проверить, не потеряли ли они чувствительность, а затем неожиданно протянул руку:

– Джеймс. Нас с вами официально не познакомили.

– Леонора. – Она улыбнулась и пожала ему руку, а потом посмотрела на пыль, прилипшую к ладони.

– Ох, простите. – Джеймс вытер руку о штаны. – Я просто только что вернулся с дальнего пастбища. И не успел помыться. – Его охватило смятение.