Мимо графа громыхал лагерный караул, бегали девки от палатки к палатке. Одна из блудниц, кутаясь в старую шаль, увидела Филиппа, который не замечал ничего вокруг, разглядывая трупы на фоне луны, и подскочила к нему.

– Аль господину одиноко? Скрасить ли его одиночество? – взвизгнула она и залилась веселым хохотом.

Филипп очнулся от раздумий, нашел взглядом пьяную девицу, принюхался и остановил свой взор на ее юбке. Затем поморщился.

– Для тебя, боюсь, это плохо кончится.

Веселость блудницы спорхнула с ее лица. Она, вздрогнув от жесткого, голодного взгляда, прикованного к ее ногам, подобрала юбку и отошла. Затем быстро пропала из поля зрения. Утихомиривая голод, Филипп почесал саднящее горло и перешел на ту часть огромного бивака, с краю, где расположились его подразделения. Дозор подтянул животы и поклонился. Граф в задумчивости, хмурый, прошел мимо, пока не попал в свой шатер, расписанный воронами.

Там слуги уже разложили постель, поставили стол, стулья, письменные принадлежности, вещевой сундук и стойки. За графом от самого императорского шатра бежал, подпрыгивая, юный паж Жак, сын вождя Нижних Тапилок.

– Ваше сиятельство, – воскликнул мальчик, подскочив. – Вас раздеть ко сну?

– Не мешай пока.

Он сел за стол, навис над бумагой, собираясь отправить письмо с распоряжениями о подготовке к его поездке в Йефасу.

Филипп больше не мог бездействовать.

Целью его было организовать тайную встречу с главой совета Летэ фон де Форанциссом, чтобы посредством напитка Гейонеша передать ему свои воспоминания. Но перед этим графу придется поддержкой старейшин, лояльных его роду и имеющих в совете вес. Если хоть кто-нибудь из них замолвит Летэ за него слово, то шанс, что Филиппа, который прослыл среди совета безумцем, выслушают, – значительно возрастет.

Но сначала нужно собрать доказательства, цепляясь за любую возможность. Поэтому, апеллируя к тому, что теперь он – великий лорд Глеофа, – граф явился вместе с семью эскадронами к императору. Он заявил, что дойдет с глеофским войском до Донтовского замка, чтобы увидеть замок воочию. Филипп был заложником договора с Кристианом. Но и сам Кристиан, играя роль императора, не мог отступиться от этого договора. Именно поэтому сколько бы ни кривлялся юный император и ни строил гневные рожицы, он не мог заставить графа покинуть Стоохс.

А ситуация в Стоохсе складывалась следующая. Прошлой весной, в 2153 году, император Кристиан осадил Аелод. Северяне были людьми гордыми. Они жили на суровой земле и поэтому сначала засмеяли приказ девятилетнего глеофского императора открыть ворота. «Иди-ка ты, сопляк, играй в лошадки! – кричали они со стен, наблюдая на расстоянии полета стрелы фигурку мальчика на коне. – А потом приходи, как хотя б усы появятся! Был у нас один такой любитель войны!»

Однако когда Кристиан пошел на принцип и обрубил врагам все пути подвоза провианта, а его армия приволокла требушеты, которые без остановки расстреливали город на протяжении трех недель, северяне поняли – юный император настроен серьезно.

Когда Аелод сдался, часть его жителей повесили на стенах, как гирлянды, в назидание остальным. А чуть погодя прибыло войско Стоохса, которое император Кристиан играючи, как ломают свои игрушки дети, разбил в чистом Аелодском поле путем грамотного позиционирования.

Страшные вести разлетелись тогда по дальнему северу – малое дитя, у которого только-только на губах обсохло молоко, воюет не хуже прославленного Белого Ворона. Беда грозит Стоохсу!

Торосское графство, которое лежало за Аелодом, сразу же сложило оружие, как только войска Глеофа ступили на его землю. Старшины в деревнях целовали императору сапоги, а наместники городов приносили вассальные клятвы, лишь бы их шкуры остались целы. Ворота Тороса, уже распахнутые, ждали завоевателей.

Центральный Стоохс, залитый кровью и ослабленный голодом, сдался на милость победителю.

Однако продвижению вглубь севера воспрепятствовал холод. Пришла зима. Пусть она и была малоснежной, но лесной тракт, ведущий сквозь Аммовский лес в земли герцога Донталя, стал непроходим для обозов. Тогда войско императора распределилось на зимовку в Торосе и его близлежащих деревнях. На крестьян, и без того придавленных к земле жизненными тяготами, легла непосильная ноша – помимо своего рта, надо было кормить еще и чужое войско.

Много кто роптал. Многие взывали к бунту, но люд боялся. Об императоре Кристиане пошла дурная молва, мол, сам Граго занял его тело. По весне кое-кто ушел в леса, и на прибывающие обозы стали совершать нападения. Жгли, уничтожали, делали вылазки, докучая врагу. Но итога это не отменяло – Стоохс раскололся и пал.

Филипп задумался. На сколько он может задержаться в Стоохсе? Не выйдет ли так, что, только-только подойдя к Донтовскому замку, он упустит возвращение самого Горрона из южных земель?

Вздохнув, он перестал писать, и на его челюстях заходили желваки. Граф небрежно отбросил перо и прикрыл глаза. А если Горрон не вернется?

В палатку вошла охрана.

– К вам сэр Рэй Мальгерб, милорд.

– Впусти, – приказал Филипп.

Старый, уже почти лысый рыцарь, на висках которого еще блестели остатки седых волос, вошел под свод шатра. Несмотря на то, что его разжаловали по возрасту, и теперь пост командира гвардии занимал Лука, старик продолжал греметь доспехами, ибо за долгие годы службы чувствовал себя без них чересчур невесомым.

– Господин, – склонил он голову.

Филипп посмотрел на юного пажа Жака, который от скуки мял шапочку с перьями ворона.

– Жак, погуляй пока.

Мальчик, кивнув, тут же унесся из палатки на свежий воздух, прихватив с собой суконный плащ и орешки, которые любил грызть. Сэр Рэй дождался, пока он не исчез и не смолкли шаги охраны. Покряхтев, он шепотом сказал:

– Картеш вернулся.

Глаза Филиппа опасно блеснули.

– Далеко он зашел?

– Весьма. Он же до того, как его семья перебралась в Солраг, жил здесь в Лесохолмовке. Лес знает как свои пять пальцев. Он прошел до реки Грымз. За ней, по его словам, лежат тайные тропы. Туда лазутчики Глеофа не добрались. Говорит, что у Огровских ям собирается войско. Из местных и ушедшего гарнизона. Готовят засаду.

– Много?

– Пять-шесть сотен точно. Однако Картеш говорит, что может ошибаться, потому что в Огровских ямах можно спрятать войско и много больше. Там якобы старые ходы огров, обваленные после землетрясения.

– Хорошо вооружены? Все пешие?

– Да. И то и другое.

– А что насчет тракта?

– Он довольно узок на всем протяжении, не более четырех васо. Идет вплотную к ельнику.