«Я могу говорить только за себя, – после продолжительного молчания ответила Пио. – Это представлялось… невозможным. Он казался таким сильным. И мы видели – он убедился, что мы стали свидетелями, – как он убивал наших беззащитных братьев и сестер. Я чувствовала отчаяние и ничего не могла изменить». Она замолчала.

Никто не произнес ни слова.

«Я не надеялась, пока не поговорила с Джейн, пока не увидела, как она сражается с ним, и не услышала, как Брай говорит о ее заботе и сострадании и о том, что она человек и совсем другая. Я не могла просто сидеть и наблюдать, как Кай’Мемна уничтожает ее. Именно тогда я начала действовать. Возможно, такого рода стычка была как раз тем, что нам всем было нужно, чтобы победить наш страх».

Сделав паузу, Пио продолжила:

«Я думаю, возможно, именно поэтому было так легко его победить, несмотря на поддержку тринадцати кораблей. Все они знали, что мы и раньше были очень близки к победе над ним. Я сказала ему «нет» и выжила. Мы убили его лучшего лейтенанта, который играл важную роль в организации строя остальных кораблей. Они сказали, что после этого он стал нестабильным. Безрассудным. Одержимым местью. Мысль о том, что его можно победить, уже промелькнула в их головах. Их самый большой страх заключался в том, что они встретят сумерки вместе с ним, когда придет его время».

Вот и все, что сказала Пио. После этого Рон установил смены, чтобы два члена экипажа всегда находились на мостике и были готовы поднять тревогу. Алан отказался заступить первым, но зная, что не сможет сразу уснуть, направился на технопалубу, чтобы немного поработать. Он надеялся, что, если в течение нескольких часов ничего не случится, ему, возможно, удастся поспать до своей смены.

По дороге он ощутил легкое мысленное прикосновение Пио: она предупреждала, что собирается с ним связаться.

«Алан? У вас есть минутка?»

«Конечно».

«Я должна вам кое-что рассказать, но мне не хотелось смущать вас перед другими».

Он остановился.

«Что? Ты нашла ошибку в расчетах, которую мы не заметили во время моделирования?»

«О нет. Ничего подобного. Как раз наоборот».

Он фыркнул и продолжил ходьбу.

«Хорошо. Тогда о чем ты?»

«Я подумала, вы должны знать, что ваши изобретения стали основной причиной для тех, кто решил остаться. Вы, ваши изобретения помогли им решиться на это».

Он снова остановился.

«Я?»

«Если Кубодера было нужно какое-либо доказательство того, что люди отличаются от Сектилиев, вы предоставили им его в полной мере. Вы дали им надежду».

Алан покачал головой:

«Это не имеет смысла. Рон предложил им свободу».

«Но как они могут слепо верить после всего, через что они прошли? Кай’Мемна тоже предлагал им свободу».

«Я никак не могу понять. Тебе придется объяснить».

«Вы создаете вещи из идей. Очень быстро. Бо́льшая часть моего разговора с Кубодера касалась ваших проектов: антианипраксионных устройств, молниеносного двигателя, гравитационной петли. Разумеется, я не описывала, как они работают. Им было интереснее узнать, как проходил процесс создания. Как вы воплотили свои идеи в готовые объекты».

«Но Сектилии тоже много чего изобретают».

«Да, изобретают. На протяжении десятилетий, столетий. Они делают это медленно. Действуя строго в рамках теории, они медленно находят решения, которые необходимы в чрезвычайных ситуациях. Им бы и в голову не пришло использовать непроверенный молниеносный двигатель во время сражения. Они бы скорее умерли. Эта игра доказала им, что люди другие».

«Хм».

«В последние месяцы с момента нашей с вами встречи я часто размышляла о том, для чего предназначалось ярмо. Насколько я знаю, история не знает примеров, когда кубодеранские офицеры наносили бы ущерб сектилианским кораблям. Я пришла к выводу, что ярмо предотвращало хаос, который мы могли бы создать. Нам никогда не давали проявить себя. Они слишком мало о нас знали, поэтому сделали все, чтобы смягчить потенциальную ответственность. Распространяемые Сектилиями истории о восставших Кубодера лишь укрепили эту концепцию. Они взялись за нас плотнее и начали считать нас чем-то большим, чем мы являлись. И являемся».

Алан потер шею:

«И это привело к рождению Кай’Мемна».

«Но люди совсем другие. Я видела это собственными глазами. Эти Кубодера хотели большего, чем мои мысли и воспоминания. И я сумела им это показать. Даже Лиру, которая их поразила. Но причиной того, что четверо присоединились к нам, стали вы. К нам могут присоединиться и еще семеро. Я подумала, вам стоит это узнать».

Алан вошел в межпалубный лифт, протянул руку к панели символов и, несколько секунд подумав, нажал на палубу экипажа. Нужно отправиться в свою каюту, расслабиться и хорошенько поразмыслить.

Джейн, ожидавшая весточки от Дарси, не находила себе места уже несколько дней. Время шло, в душу начал вселяться страх, и она едва могла есть и спать, переживая, что случилось нечто ужасное, что «Облигнатус» и «Фермахтен» настолько пострадали в стычке с Кай’Мемна, что не подлежат ремонту. И, возможно, людей, о которых она так заботилась, тоже уже нет.

Единственным ее желанием было послать к чертям Суд Десяти и весь Терак и полететь к Старой Плиге. Но вместо этого она готовилась к вечеринке.

Джейн и ее разношерстная команда собирались отпраздновать завершение и последующую трансляцию первых шести эпизодов видеосерии Джейн о Земле и продегустировать деликатесы, отправленные из Терака на дроне. Большую часть этой снеди подарили другие культуры, которые активно оказывали знаки внимания Джейн, явно надеясь втереться в доверие к Земле.

Идея принадлежала Фейг. Она подумала, что это отвлечет Джейн и Аджайю от происходящего на Старой Плиге. Джейн сомневалась в успехе этой затеи, но уступила Фейг и делала все возможное, притворяясь, будто это сработало.

Джейн хотела, чтобы Алан был рядом – она могла бы понаблюдать за его реакцией на необычные новые продукты. Он подбирал остроумный или едкий, всегда причудливый комментарий, после которого она еле сдерживалась, чтобы не захихикать. Ей это нравилось. Она ужасно скучала по нему.

Фейг расставила двенадцать мисок с едой в ряд прямо по центру стола.

Пледор наклонился, вперил взгляд в ближайшую миску и подозрительно принюхался.

– Что это? – спросил он.

– Это называется глил, – ответила Фейг, поднимая миску с маленькими ярко-красными фруктами в форме сердца и передавая их ему. – Это из Себапена.

Сидевшая рядом с Пледором Муррси схватила кусочек и отправила в рот. На ее лице появилось блаженное выражение.

– Каково оно на вкус? – спросил Пледор, пристально разглядывая фрукты. С Пелимарианцами его явно связывало нечто большее, чем дружба. Он проводил с ними много времени, и они начали подключать его к своим более интимным ласкам, прежде чем их отделили от остального экипажа. Джейн приняла такое решение из уважения к другим культурам, поскольку Пелимарианцы находились в многовидовой среде.