Совершить информационный вброс в мировые новостные агентства: «Государство-громадина против маленькой страны», исключая иное произвольное трактование происходящего. Чтоб эта «маленькая победоносная война» Белому дому боком вышла. А для нас, товарищи, пример Гренады и Панамы должен быть показательным – как США относятся к своему подбрюшью! И что будет, если мы снова вознамеримся уколоть их ракетами на Кубе. И делать выводы… рассчитывая и выверяя каждый шаг.

Еще хочется обратить внимание, и это важно и касательно всей нашей игры вокруг «Петра Великого»: у Вашингтона не должно сложиться впечатления, что мы заранее знали о перевороте и американском вторжении. На всех официальных советских площадках должно быть выражено, что для нас самих переворот и казнь Бишопа полная неожиданность. Соответственно: осудить, выразить протест, призвать и все прочее.

* * *

Тема Гренады для Терентьева оказалась почему-то выпавшей – не застряло ничего в голове, ни в школьные годы, ни в учебных программах курсантских лет.

Вылущенные факты из имеемых на сегодняшний момент источников местами оказались самому в новость. Так что сидел, молчал, не отсвечивал.

«Сижу тихо, как таракан под газетой».

Мотивы «насолить врагу», «не уйти без боя», «отвесить пиндосам военно-психологическую плюху» понимал. И не понимал – ситуация однозначно проигрышная… К чему растрачивать ресурсы?

Объявленная на недавнем совещании Андроповым «грамотная стратегия отхода с неперспективных направлений» выглядела уместной… Впрочем, и Устинов прав – каждый отход это сдача позиций.

«А ведь оба знают, что им недолго осталось, – почему-то эта мысль больше ужалила его самого, – а я смог бы жить с таким знанием? И каково это – прожить жизнь со смыслом, чтоб в конце узнать, что все оказалось бессмысленно. Тут либо хвататься за новые возможности в попытке исправить, опираясь на старые убеждения, как инвалид на костыль… либо, как он сказал? – «влепить бы ракетой? Влепить, да по полной, массированно»!

Совещание следовало в прежнем русле, дискуссия свелась к военным нюансам – говорил Огарков, но в основном напирал, немного горячась, министр обороны.

Терентьев прислушался, теперь как-то иначе оценивая…

На первый взгляд агрессивность Устинова воспринималась как должное, а ну-ка целый маршал. На второй тоже… А на третий, если вспомнить, что Дмитрий Федорович, имевший звезду Героя Советского Союза и всяческие полководческие ордена, никогда не командовал боевыми частями, никогда не возглавлял воинский штаб… Приходит неожиданное понимание, что высокое звание уже как хвост виляет собакой и что, коли маршал ты – обязан соответствовать должности.

Вот и рубит военную (как понимает) правду-матку.

«Да ну будет мне. Глупости все это, удел воображения. В первую очередь Дмитрий Федорович хороший организатор и технарь оборонки»[126].

Интересно, что взгляд и на «главного» (на Андропова) тоже страдал критикой и странной оценкой.

Секретом не являлось (да и одного его вида хватало) – Андропов тяжко болен и… в общем известно. Однако вот – нашел в себе силы встать, прохаживаться по кабинету, спрашивая, бросая реплики, скупо поджонглирывая себе… Чем там? Паркером дорогим.

Но… и кабинет не тот, и человек не тот.

Думалось, насколько бы сейчас уместней смотрелся брутальный куритель трубки Сталин, учитывая на пороге каких событий стоит страна, и что ее может ждать, если винтики государственной машины подведут или скурвятся, как это уже случилось однажды.

Наращивание темпа начиналось постепенно.

Очевидно, что вынужденной тактической паузе пришел конец, и люди (по крайней мере, при «высоких» погонах, облеченные властью) готовы были с прежним энтузиазмом втянуться в эскалацию. И британская сторона, где Лондон уже истерично требовал скорого решения главной задачи – выбить оккупантов с островов… и аргентинская (соответственно), огрызающаяся в основном контратаками… начинали активно и рекогноцировочно прощупывать оборону друг друга.

Англичане совершали регулярные ночные вылазки, делая ставку на выучку своих специальных частей диверсионно-разведывательного полка SAS. Имевшиеся в их арсенале ночные прицелы давали неоспоримое превосходство, однако не несли массового характера. А также продолжали, пользуясь преимуществом тактического базирования самолетов вертикального взлета и посадки на суше, изматывать противника регулярными воздушными налетами. Впрочем, «знакомство» с новыми зенитно-ракетными комплексами советского производства «Оса», приведшее к потере двух «Харриеров», не считая довеска в полудюжину вертолетов, заставило импровизировать: насколько это удавалось, английские пилоты совершали вылеты во время штурмовых атак «Скайхоков», когда зенитные расчеты на переднем рубеже обороны аргентинцев вынуждены были «дробить» стрельбу, опасаясь попасть по своим.

Попытка «подловить» и уничтожить новые ЗРК латиносов достоверно увенчалась лишь разовым успехом – мобильная техника всякий раз успевала ускользнуть, меняя позицию.

Что касается аргентинцев, в целом и, не мудрствуя, выбравших тактику глухой обороны, по факту они за все время отыгрались один-единственный раз. Инициативой кубинских товарищей. Возможно, и преждевременной, однако стоившей хорошего результата, поэтому требующей отдельного краткого описания:

…Когда обрушившийся град реактивных снарядов перепахал передовые позиции британцев, на донельзя флегматичный (под вой, свист и взрывы) доклад командира батальона валлийских гвардейцев: «…Мы подверглись удару дальней реактивной минометной артиллерии… Потери составляют тридцать процентов личного состава… Какие меры предпринимаются вами, чтобы остановить эти налеты?» – вышестоящие отреагировали попыткой проштурмовать батарею РЗСО авиацией. Удар пришелся в «пустоту» – «Грады» сменили позиции.

Звено «Си-Харриеров» с «Гермеса», выполнявшее заявку сухопутных войск, едва не потеряв единицу в контакте с ЗРК «Оса», тем не менее смогло установить исходный рубеж противника.

В дело вмешались корабли Royal Navy, что по-прежнему с наступлением темного времени суток не отказывали себе в удовольствии проводить беспокоящие артобстрелы по окрестностям Порт-Стенли.

Невзирая на наличие в составе аргентинского артиллерийского дивизиона трех 155-миллиметровых орудий, способных добивать на двадцать километров, англичане уверовали в относительную безопасность ночных рейдов, подходя на удобные дистанции для своих корабельных 114-миллиметровых артиллерийских установок.

С закатом солнца эсминец «Энтрим», фрегаты «Эрроу» и «Алакрити» прибыли в район огневого маневрирования, начав пристрелку.