все наконец на месте, думаю, мистеру Янгу есть что сказать. – Ронан замер за спинкой кресла Флоренс. – Правда, понравится это не всем.

– Я здесь как представитель Ордена. – Максимиллиан Янг снял шляпу и положил ее на каминную полку. – Лорд Силбер и почтенный отец Сэмюэль со мной знакомы и не должны усомниться в моем праве исполнять эту роль, раз уж история приобрела некоторый… налет театральности. Сеньора дель Розель, фрейлина и доверенное лицо принцессы Элизабеты, приглашена в качестве свидетельницы. Лорд Макаллан, – он кивнул хозяину дома, – надеюсь, вы не откажетесь быть вторым свидетелем?

– Почту за честь, – ответил Алек Макаллан, оскалившись.

– В таком случае, господа и… леди, – он посмотрел на Флоренс, наклонив голову, – будем считать, что формальности соблюдены. Лорд Оливер Силбер, скажите, для чего вы здесь?

Дядя, кажется, готов был задохнуться от возмущения. Прежде чем ответить, он схватил воздух ртом и закашлялся. Мистер Янг терпеливо ждал. Он уже не улыбался, снова был серьезным и чуть недовольным.

– Вы задаете странные вопросы, мистер Янг, – сказал лорд Силбер. – Я здесь для того, чтобы вернуть свою племянницу домой.

– Насколько я знаю, ваша племянница – совершеннолетняя особа, к тому же вдова, за которой оставлено некоторое состояние. Не такое, как у вас, лорд Оливер, но достаточное, чтобы жить спокойно в собственном доме у площади Тернера. – Мистер Янг говорил спокойно и четко, хотя Флоренс казалось, что в его словах прячется насмешка.

Дядя поджал губы.

– Когда я видел свою племянницу в последний раз, – сухо сказал он, – ее состояние было таковым, что я хотел оформить попечительство над ней.

– Похвальная забота, лорд Оливер. – Мистер Янг заложил руки за спину и сделал несколько шагов вдоль стены. – Угнетенное состояние после трагического события закономерно, и поддержка близких – то, что помогает излечить душу. Но это не слабоумие, не потеря памяти и не что-то еще, лишающее способности принимать взвешенные, разумные решения. В попечительстве не было бы смысла. Вам отказали бы в этом…

– Вы же знаете, мистер Янг, – начал дядя Оливер осторожно, – что Флоренс была больна. Трагедия, унесшая жизнь ее отца и рассудок матери, оставила отпечаток и на ее душе. А сейчас случилась еще одна трагедия.

– Ее так называемая болезнь, и сеньора дель Розель это подтвердила, тоже не имеет ничего общего со слабоумием, лорд Силбер, – ответил мистер Янг спокойно. – Но хорошо, что вы об этом вспомнили. Насколько я знаю, Флоренс долгие годы принимала лекарство и в конце августа этого года получила новый флакон.

– Это так. – Дядя кивнул.

Сквозь недовольство и отчужденность проступило что-то новое. Он посмотрел на Флоренс – казалось, теплее, чем прежде.

– Изменились обстоятельства ее жизни – и приступы участились.

– Скажите, а эта консультация была с тем же врачом, что назначал ей лекарство раньше? – спросил мистер Янг, будто не знал ответа и без того.

Ему нужно, чтобы дядя сказал это сам! Флоренс только сейчас поняла, что представление, которое она наблюдала из кресла, чувствуя себя зрительницей в театре, было не просто беседой, а чем-то вроде допроса.

– Нет, мистер Янг. Доктор Корнуэлл умер весной. Его преемник, доктор Чайлд, просто повторил предписания.

– Он поменял состав лекарства? Осматривал Флоренс? Беседовал с ней?

Мистер Янг посмотрел на лорда Силбера и сощурился. Тот тоже посмотрел, но уже на отца Сэмюэля, словно ища поддержки или совета. Священник покачал головой.

– Насколько я знаю, нет, мистер Янг, – сказал лорд Силбер. – Он лишь повторил то, что делал доктор Корнуэлл.

Алек Макаллан неодобрительно нахмурился, но Максимилиан Янг сделал ему знак молчать.

– Допустим, вы правда не знаете, лорд Силбер, хотя меня – не как секретаря и представителя Ордена, а просто как человека – очень удивляет, что вы не обратили внимания на то, что именно назначают вашей племяннице, о здоровье которой вы так заботитесь.

Укол достиг цели – дядя Оливер помрачнел, то ли потому, что и правда был виноват, то ли потому, что его упрекнули в несовершенстве, ткнули носом в ошибку и задели его гордость, гордость человека, замужество собственной сестры пережившего как предательство. Только вот когда все случилось, когда Флоренс вдруг стала той, кого боятся, дядя Оливер не просто не помог ей – отвернулся, как отворачивался от ее матери. Ведь она бросала тень на его семью. Неудобная. Неправильная.

Флоренс казалось, что у нее на глазах распутывается сложный узел – такой, в котором одна нить тянет за собой другую, и если дернуть слишком резко, то все станет лишь хуже. И по мере того как этот узел распутывался, в ее голове тоже что-то вставало на место.

– А вот теперь самое интересное! – Мистер Янг развернулся на каблуках.

Последние несколько минут он ходил из стороны в сторону. Флоренс это немного раздражало, дядю Оливера раздражало сильнее, остальные, кажется, не обращали внимания.

– Отец Сэмюэль, ваша очередь отвечать на вопросы.

– Я немного не в вашей юрисдикции, мистер Янг, – спокойно возразил священник.

– Вполне в моей! – Мистер Янг опять улыбнулся – той же тонкой улыбкой, которая играла на его лице в начале беседы. – Я представляю Орден, отец Сэмюэль, это не светский суд. Я могу передать вас суду храмовников, если за вами будет обнаружена вина, но вести следствие и задавать вопросы я, как секретарь Ордена, имею полное право!

Отец Сэмюэль выпрямил спину.

– Я знал Флоренс Голдфинч с детства. С ее восьми лет, мистер Янг, – начал он мягко, как говорил с самой Флоренс на исповеди. – Она всегда была… чувствительной девочкой. Я сожалею о том, что с ней произошло, и, наверное, в этом есть немного моей вины. Я не разглядел за болезнью, за приступами, которые считал следствием пережитой трагедии, беду куда более серьезную.

– И вы предложили лечение в обители Святой Магдалены? – спросил мистер Янг, остановившись.

– Да. – Отец Сэмюэль кивнул. – Приют и лечение. Это безопасное место. И для Флоренс… – Он замялся. – Право слово, не знаю, называть ее сейчас леди Найтингейл или иначе? И для тех, кто ее любит, это тоже было бы хорошее решение. И для тех, кто ее окружает, потому что сестры обители знают, как сдерживать дикую магию.

– Магия не бывает дикой, – вмешалась Глория, и все повернулись к ней. До того сеньора молчала. – Магия бывает неприрученной, отец Сэмюэль, если уж мы говорим метафорами. Она откликается на веление воли, на боль, на угрозу, если человек достаточно чувствителен к тонким материям. Когда леди Флоренс угрожала опасность, когда ее не защищали ни ее дядя, ни вы, ни законный муж, магия пришла ей на помощь и поступила так, как сочла нужным. Вы поэтому хотели запереть ее в уютной тюрьме, которую называете лечебницей для душевнобольных?

Максимиллиан Янг посмотрел на нее.

– Сеньора, – сказал он строго, – ваш комментарий, конечно, разумен и ценен, но не могли бы вы не мешать мне?

Глория улыбнулась ему и поправила перчатки.

– Безусловно, мистер Янг. Обещаю молчать, пока вы не закончите с ними.

Он кивнул.

– Тогда продолжим. Отец Сэмюэль, скажите, обитель существует на пожертвования?

– По большей части да.

– И если к вам попадает богатый пациент, состояние которого принадлежит лично ему, вы имеете право претендовать на эти деньги?

Дядя вздрогнул и растерянно моргнул. Отец Сэмюэль остался спокойным.

– Вы намекаете…

– Я не намекаю. Просто отвечайте. Или не отвечайте – я могу процитировать закон, могу вспомнить практику, поверьте, я достаточно готовился к этому разговору. А еще, – он достал из внутреннего кармана сюртука сложенные вдвое листы бумаги, – у меня есть протокол общения с Бенджамином Силбером и с Дженнифер Сарой Силбер, которые рассказали кое-что интересное…

Дядя Оливер вскочил с места.

– Что с моими детьми? – почти крикнул он.

Ронан, который оказался рядом так быстро, что Флоренс даже удивилась этому, схватил его за плечо.

– Сядьте, лорд Оливер! – приказал он.

Тот не послушался, но замер, перестал рваться вперед.

– С вашими детьми, лорд Оливер, все в порядке, – сказал мистер Янг. – Они поступили по совести и сами пришли в Орден, чтобы рассказать о том, что… – он раскрыл протокол и пробежался по нему глазами, – что отец Сэмюэль попросил Дженнифер Сару Силбер подменить лекарство кузины. Она это сделала.

– Дженни… что сделала? – выдохнул дядя Оливер.

У Флоренс стало сухо и почему-то очень горько во рту, словно она съела ложку лекарственного порошка. Дядя выглядел не просто растерянным – почти убитым.

– Это ужасный поступок, я согласен, – сказал мистер Янг. – И в Августе вас ждет