которого увели что-то важное. Лорд Макаллан терпеливо ждал. Флоренс тоже. Ричард Третий терпел ее пальцы на своем ухе.

– Я бы хотел увидеть свою племянницу, – заговорил лорд Силбер совсем другим тоном. – Если это возможно.

– Я рад, что мы поняли друг друга, – усмехнулся лорд Макаллан и, подняв голову, громко позвал: – Флоренс, милая! Если ты хочешь, можешь спуститься и поздороваться с дядей! Но я не настаиваю, – добавил он тише. – Девочка сама решит, а если ей что-то не понравится, поверьте, она сумеет приказать псу отгрызть вам половину лица, лорд Силбер.

– А как же ваше хваленое гостеприимство?

– Оно перед вами. – Лорд Макаллан провел рукой над накрытым столом. – Я не заметил, чтобы вы пользовались им, господа.

Флоренс и не собиралась выходить, только высунулась из-за перил. Она видела, как дядя нехотя потянулся к виски и как отец Сэмюэль, угрюмый и немного жалкий, занял все кресло, то самое, в котором она сидела днем. Она втянула воздух, но ладаном почти не пахло – его перебивал запах дров, дыма, виски, копченого мяса и пряного вина. И запах собачьей шерсти, конечно, потому, что Ричард все еще сидел рядом.

– Вы же понимаете, – сказал отец Сэмюэль, – что любой судья признает этот союз недействительным, потому что ваш сын не живет с леди Найтингейл, как положено жить мужу с женой. Это фикция. Осмотра врача и свидетельства будет достаточно, чтобы аннулировать брак.

Флоренс замутило, и в животе шевельнулось что-то холодное.

– Вы слишком прагматичны для священника, отец Сэмюэль, – ответил лорд Макаллан спокойно. – И как-то забываете о сострадании к ближнему. Этот брак начался недавно и в обстоятельствах, которые предполагают некоторую… деликатность. Ни вы, ни я не можем предположить, что случится через месяц, два, полгода, а такие процессы, вы знаете, часто идут с неохотой и затягиваются.

– Их при желании можно и подстегнуть, если договориться с судьей.

– Можно, – согласился Алек Макаллан. – Но я бы не рекомендовал вам договариваться с судьей на моей земле, отец Сэмюэль. Я тоже знаю право, – добавил он ехидно. – Мой старший сын учился на юриста в Университете Грей-Стоуна, а младший – Черный ловец. Так что право, господа, я знаю очень хорошо.

Он не предостерегал открыто, поняла Флоренс, но прозрачно намекал, что будет стоять на своем до конца. А они, видя это – и то, что замок полон преданных лорду слуг, и то, что рядом с его креслом стоит трость, сама по себе тяжелая, – не посмеют делать глупости. Возможно, лорд Макаллан даже не знал, что Флоренс прячется здесь, а если знал, вел разговор так, чтобы стороннему слушателю все было понятно.

И сейчас Флоренс почти ненавидела дядю, но отца Сэмюэля она ненавидела еще больше. Он так открыто лгал, не зная, что она рядом! И словно намеренно заговорил о неприятных вещах, когда понял, что его жертва здесь.

Он рассуждал совсем не как духовник, знавший ее с детства.

Она подумала про свою хрупкую мать, запертую в обители Святой Гертруды. Если бы не Ронан, сама Флоренс могла бы оказаться в таком же положении – просто в другом месте, возможно менее приятном. Только она, в отличие от матери, не была безумной!

Просто несчастной, но ведь это же не безумие, правда?

И здесь, в окружении чужих людей, которые проявляли к ней доброту и делились теплом, она не перестала быть несчастной совсем, но определенно чуточку приблизилась к чему-то противоположному. Сложно назвать это счастьем. Скорее цельностью? Казалось, в мире вдруг снова появился кто-то, кому важна сама Флоренс, а не то, что от нее можно получить. Как она была важна Бенджи. А до того – маме с папой, насколько она могла их вспомнить. И это ощущение собственной нужности встало на место, как недостающий кусок разбитой чашки. Оставалось только взять Волшебный Прозрачный Клей Доктора Клебера и склеить осколки.

Флоренс встала. Скрипнули ступеньки. Ричард Третий бесшумно поднялся и последовал за ней.

– А вот и она. – Лорд Макаллан взял трость и положил ее себе на колено, словно играясь. – Я вижу, вышивка побеждена?

Флоренс кивнула.

Его присутствие почему-то вселяло уверенность. Слова Ронана о том, что там, в Августе, решение приняли в ее пользу и теперь никто, вообще никто не вправе распоряжаться ее судьбой, тоже придавали сил.

– Стоило изменить нежным незабудкам логресских лугов и выбрать цветок с характером, лорд Макаллан, как дело сразу пошло на лад! – Флоренс улыбнулась. – Видимо, эта земля так на меня влияет.

Он почти улыбнулся, но сдержался, стараясь продолжить задуманную игру. Большая рука на трости лежала расслабленно.

Флоренс посмотрела на дядю, это далось нелегко. Она поняла, что не хотела бы видеть его еще долго, а то и никогда. Лорд Силбер сидел с прямой спиной на краешке кресла, с таким лицом, словно выпил не виски, а стакан кислого сока.

– Здравствуйте, дядя, – сказала она.

Лорд Силбер кивнул. Она не могла прочитать его лицо, слишком напряженное сейчас, слишком закрытое, с плотно сомкнутым ртом. О чем он думал? Переживал за нее на самом деле – просто на свой лад, глубоко внутри, за внешним холодом и сдержанностью, как переживал за ее мать? Или приехал не за племянницей, а за украденной инвестицией?

– Скажи то, что хочешь сказать, – мягко велел лорд Макаллан. – Карты раскрыты. Почти.

Флоренс задумалась на миг, а потом посмотрела на дядю снова.

– Я бы хотела, дядя Оливер, чтобы вы ушли, – сказала она спокойно, хотя грудь от волнения сдавило и дыхания еле хватало. – Но я не хозяйка этого дома и не вправе выставить вас за дверь. Кроме того, погода сейчас ужасна, и это правда было бы совершенно немилосердно. Но я не вернусь в Августу с вами.

– Флоренс… – начал дядя, подавшись вперед.

– Я не безумна, что бы этот человек… – она указала на отца Сэмюэля, – что бы он ни говорил вам.

– Дитя мое… – отец Сэмюэль улыбнулся. – Ты была бледна и несчастна, и твой разум… не справлялся с этим. Я рад, если сейчас тебе лучше.

Флоренс повернулась к нему – и тут произошло то, чего она боялась.

Браслет на руке нагрелся. Еле заметно, чуть-чуть, но она почувствовала это, словно запястье обвила теплая влажная тряпица.

Дверь зала снова открылась, пахнуло дождем, холодом и почему-то болотом. Ронан Макаллан остановился и пропустил вперед сначала Глорию дель Розель, странно-изящную, в траурно-черном плаще и шляпке с вуалью, а потом тонкого, почти хрупкого молодого человека, которого Флоренс помнила как мистера Максимиллиана Янга. Он появлялся вместе с мистером Данлоу и записывал все, что она говорила, всегда слегка недовольный, если Флоренс не сразу отвечала на вопросы или слишком долго думала. Еще мистер Янг, и это Флоренс тоже почему-то запомнила, ловко точил перья маленьким блестящим ножом, который носил в кармане сюртука.

– Я так понимаю, все участники решили собраться здесь? – Мистер Янг улыбнулся тонко и зло и обвел залу взглядом. – А вы, должно быть, лорд Алек Макаллан, владелец этого гостеприимного дома и отец нашего Ронана? Страшно рад наконец познакомиться!

Он, кажется, хотел подойти к мистеру Макаллану и пожать тому руку, но Глория дель Розель остановила его, бесцеремонно схватив за рукав.

– Похоже, мы только что помешали нежным семейным объяснениям, мистер Янг, – сказала она напевно и посмотрела на Флоренс, откинув с лица черное кружево. Серебристые глаза сверкнули, словно светились сами по себе. – Здравствуйте, Флоренс. Я рада видеть, что ваши дела идут лучше, чем прежде.

Ронан закрыл дверь.

– Что это значит? – холодно спросил лорд Силбер.

Улыбка мистера Янга стала еще более острой. Почти злодейской. Он, кажется, что-то знал и предвкушал, как будут развиваться события.

– Ничего особенного, лорд Оливер. – Ронан прошел в глубь комнаты и подвинул к центру один из старых стульев. – Глория, это для вас. Господам стоило бы, конечно, встать, но мы спишем это на растерянность.

Глория отдала ему плащ и, сев, замерла с легкой улыбкой на губах.

Флоренс тоже не понимала, что происходит. Она застыла там, где стояла, растерянно сжимая юбку в пальцах.

– Флоренс. – Ронан положил руки ей на плечи, отвел в сторону и заставил сесть в заботливо подвинутое кресло. – Все хорошо.

Флоренс вздрогнула. Это был не вопрос – утверждение и, пожалуй, обещание.

– Да, мистер Макаллан, – сказала она тихо. – Все неплохо.

Если не считать того, что она перестала что-либо понимать.

Ричард Третий куда-то исчез. Наверное, тоже смутился из-за такого количества гостей и предпочел забиться под лестницу.

– Раз мы