считать Томаса Голдфинча достойным сыном этой страны и забыть, что у Флоренс совершеннейше логресское образование и, возможно, такая же душа: нежная, как лилия. Или как одна из тех роз, лишенных шипов, – сорт, выведенный для логресских садов, чтобы нежные леди не искололи себе пальцы.

– Знаете, о чем я думаю, мистер Макаллан? – спросила Флоренс, все еще разглядывая пейзажи за окном.

– Нет, леди Флоренс, к сожалению, чтение мыслей не относится к моим талантам.

Она слабо улыбнулась.

– Вы назвали меня леди Найтингейл, и я подумала, а могу ли я называться так? – Она снова повернулась к нему. – Месяц назад я была мисс Флоренс Голдфинч, потом стала леди Флоренс Найтингейл… Завтра утром я буду кем? Миссис Макаллан? Или все еще леди Флоренс?

– Вам интересно, – Ронан наклонился к ней и понизил голос, – останется ли за вами титул, если вы перестанете быть вдовой?

– Именно так. – Она нервно засмеялась. – Мне надо думать о другом, а меня интересуют юридические тонкости наследования.

– Ваш рассудок цепляется за то, что проще упорядочить, – сказал Ронан серьезно. – Так он защищает вас. Поэтому, например, люди, которых постигло глубокое горе, начинают делать мелкие дела по дому. А вы думаете о наследовании титулов. Я думаю, у лорда Милле найдется на это ответ.

Она покраснела, когда он упомянул Эдварда.

– Если хотите еще поспать, леди Флоренс…

– Пожалуй, нет. – Она сложила руки перед собой и опустила на них подбородок, не прекращая смотреть в окно. – Лучше расскажите мне о том, куда мы едем и зачем. Пожалуйста. – Она повернулась к нему. – Я хочу уложить это в голове. Зацепиться и упорядочить, если хотите.

И Ронан рассказал, предварительно налив себе воды из графина, – рассказывать предстояло много.

– Мы едем на самом быстром поезде, который соединяет Августу и Грей-Стоун. Завтра к вечеру мы будем в замке моего рода, но для этого нам придется пересесть в экипаж. Мы возьмем его в Грин-Лоу, пограничной деревне, мы будем на месте через несколько часов… У поезда там короткая остановка, техническая, но мы сойдем.

– В той деревне есть храм, где венчают без согласия опекунов, – упавшим голосом сказала Флоренс.

– Да, именно. – Ронан кивнул. – Мы с вами, имея на руках разрешение Его Высочества, могли бы обвенчаться в любом храме, но лучше сделать это там, где не задают вопросов. К примеру, почему невеста бледна и в черном. Ваша слава, леди Флоренс, к сожалению, оказалась слишком громкой и распространилась слишком далеко… не плачьте, пожалуйста. – Он осторожно взял ее за руку.

Флоренс не надела кружевные перчатки, оставила их на углу дивана, и ладонь ее была горячей и сухой.

– Лорд Герберт спросил меня, – Флоренс всхлипнула, – почему я не нашла себе хорошего юношу и не сбежала с ним до Грин-Лоу. А я и не думала о таком, представляете, мистер Макаллан?

– Вы, наверное, просто были слишком…

Какой? Слишком невинной? Слишком глупой или, наоборот, слишком умной для такого? Хотя, может быть, сложись все иначе и будь лорд Силбер умнее, прозорливее и внимательнее к племяннице, всего этого можно было бы избежать?

– Слишком тихой, – сказала Флоренс. – Послушной и правильной. Да, я бы никогда не пошла на такое. Та я не пошла бы на такое, – добавила она, задумавшись на миг. И прекратила всхлипывать.

– А новая вы? – Он склонил голову набок. – Пошли бы против воли своего опекуна?

Она усмехнулась – совсем не по-детски, криво и зло:

– Я убила двух человек, мистер Макаллан.

– Их убила магия, – поправил ее Ронан. – Которой вы не могли управлять. С точки зрения закона у вас не было намерения кого-то убивать, тем более, – он почувствовал неловкость из-за того, что пришлось напомнить ей о событиях той ночи, – как я понял, вы защищали свою честь, а может быть, свою жизнь или как минимум здоровье.

Флоренс посмотрела на него как на безумца и побледнела.

– Давайте вернемся к путешествию, мистер Макаллан, – сдавленно сказала она. – Значит, после Грин-Лоу, где я формально, – она подчеркнула это слово голосом, – стану миссис Макаллан, мы с вами отправляемся в дом вашего отца?

– В замок, леди Флоренс, – уточнил Ронан. – Лагган – это старый замок, и пусть сейчас там живут только мой отец и его люди, это дом всей моей семьи. Ехать до него немало, поэтому, к сожалению, вам придется потрястись в экипаже. Но обещаю, я попрошу возницу останавливаться на самых красивых перевалах, чтобы вы могли ими полюбоваться.

И еще, подумал он, хорошо бы, чтобы в экипаже была шерстяная шаль, а лучше плед. Потому что от суровых эйдинских ветров ее платье и даже ее тонкое шерстяное пальто не спасут.

Священник не был рад их видеть. Конечно, никому не нравится, когда тебя будят после доброго ужина и заставляют работать. Но блеск серебра неплохо приободрил брата Райана, а бумага с королевской печатью заставила окончательно расстаться с сомнениями.

Церковь Святого Энгуса в Грин-Лоу была маленькая, скромная, не то что столичные храмы. Никаких витражей и шпилей – только темный зал, пропахший розмариновым дымом, окна, похожие на бойницы, и божественный огонь у алтаря.

Флоренс испуганно жалась и пряталась за спиной Ронана. На миг ему показалось, что она просто упадет в обморок – от тяжелых запахов, усталости, волнения, ну и от воспоминаний, конечно.

Всю дорогу, пока они сюда добирались и пока ему не приходилось рассказывать леди Флоренс Найтингейл об Эйдине, о себе, о своей работе или о чем-то еще – к примеру, о тюленях-оборотнях, в которых верили на западных островах, – он думал. Мысли касались не только его будущего: карьеры и этого странного брака, который его карьеру едва не разрушил. Еще он думал о том, что чувствует девушка, которая сидит напротив него в тряской карете? Что заставляет ее губы превращаться в тонкую скорбную линию? Тоска по семье, которая от нее почти отреклась? Сожаления о том, что она сделала? Скорбные мысли о собственной судьбе?

– Я думал найти комнаты в гостинице, – сказал Ронан, когда Флоренс положила под голову подушку и набросила плед на плечи. – Но в Грин-Лоу, к сожалению, есть либо номера для молодоженов, либо такие, в которые я вас, леди Флоренс, не решусь провести. Да и время поджимает.

Флоренс устало кивнула и развязала ленточки шляпки.

– Значит, посплю так, – равнодушно ответила она. – За окном все равно мрак. И ничего не видно. Постарайтесь не будить меня.

– Мне придется будить вас на стоянках, чтобы вы размяли ноги. Иначе к утру, леди Флоренс, вам будет тяжеловато ходить.

– Хорошо. – Она накинула плед себе на голову, прячась под ним. – Спокойной ночи, мистер Макаллан.

– Добрых снов, леди Флоренс.

Называть ее миссис Макаллан он не рисковал.

– И далось вам это путешествие ночью, мастер, – проворчал возница, когда Ронан, не желая тревожить Флоренс, залез на козлы. – Переночевали бы где, не мучили бы себя и даму. Или торопитесь?

– Тороплюсь, – ответил он.

Если возница и подумал о том, что Ронан увозит в глубину Эйдина какую-нибудь логресскую дурочку, выскочившую за него против воли отца и матери, он этого не сказал. Будь у них больше времени, отец успел бы прислать своего человека, а так им пришлось довольствоваться тем, на кого указал брат Райан. В безопасности Ронан не сомневался, но раскрывать лишнее незнакомцу не хотелось, поэтому он лишь кивал, слушал и изредка отвечал на вопросы – так коротко, как мог себе позволить.

Последнюю остановку они сделали уже на рассвете.

Было холодно. На бурой траве застыл иней, как сахарная глазурь на пирожных со стола Элизабеты. Небо светлело, сизая темнота утренних сумерек рассеивалась, уступая место розовому и золотому. На западе гасли последние звезды, а из низин поднимался туман.

Сонная Флоренс вышла из кареты с трудом. Неудобная поза сделала свое дело: она покачивалась и осторожно переступала с ноги на ногу. Волосы, конечно, растрепались за ночь, и сейчас Флоренс вытаскивала из них последние шпильки. Красновато-рыжие пряди рассыпались по серому покрывалу, которое она набросила на плечи.

Вокруг все было так же: красновато-рыжее, и бурое, и еще серое – там, где за холмами начинались скалы. Самый высокий пик, Бенн-Бремар, нельзя было разглядеть отсюда, но если проехать северо-западнее, то вдалеке появлялась его седая вершина.

Флоренс застыла на краю холма, через который проходила дорога. Рядом с ней рос чертополох, высохший, с белым пухом на месте лиловых цветов. Флоренс смотрела вдаль, туда, где за изгибами холмов и низинами, за озерами, покрытыми туманной дымкой, и серыми камнями, торчащими из земли, как кости древнего чудовища, на фоне рыжего еще леса, поднимающегося по холму, виднелись стены крепости.

– До Лаггана еще больше