все же не могу поверить в то, что теряю способность мыслить здраво и отличать реальность от игры воображения.

Однако я не могу объяснить то, что со мной происходит. Я действительно вижу то, чего на самом деле не существует, – например, Пэтти, пробегающую по коридору. Слышу топот маленьких ножек. Мне кажется, что куклы в ее комнате то и дело меняют расположение. Но я к ним даже не притрагиваюсь.

Нет, я была неправа – у меня определенно не все в порядке с головой. Мой жених мертв. Я своими глазами видела, как родственники опустили его тело в могилу и похоронили. Мне больше незачем возвращаться домой – там меня никто не ждет. Этого более чем достаточно, чтобы съехать с катушек, верно? Что произошло с Колетт после смерти дочери…

Думаю, мне необходимо больше отдыхать. Я буду стараться спать как можно дольше. Надеюсь, во сне галлюцинации не будут преследовать меня и я не буду видеть и слышать Пэтти. А потом мне удастся полностью от них избавиться.

Но, когда я просыпаюсь, всякий раз оказывается, что Пэтти все еще где-то неподалеку.

Я снова вижу, как за угол ныряет светлая головка, снова успеваю заметить на лице девочки озорную улыбку. Она носится по коридорам из комнаты в комнату в одних носках, заразительно смеясь, а следом за ней бегает Колетт. Они с матерью, обнявшись и свернувшись калачиком, лежат на диване перед телевизором и смотрят кино. Я вижу их. Я ощущаю сладкий аромат клубничного шампуня, исходящий от девочки.

Но это ведь всего лишь игра моего собственного воображения, правда? Просто Колетт, принимая ванну, добавила в воду жидкого мыла с клубникой – она всегда так делает. Отсюда и запах, не дающий мне покоя, а Пэтти здесь ни при чем. Однако он преследует меня буквально повсюду.

Нет никакой Пэтти. Ее нет в доме – нет, черт побери.

Я закрываю глаза, затыкаю уши и убеждаю себя, что никакой девочки в комнате нет и в помине, что она не просит меня поиграть с ней в ее кукольный домик. Я не иду за ней в игровую комнату. Не открываю дверь и не вхожу в нее. Но, открыв глаза, обнаруживаю, что именно там и нахожусь – в игровой. Выходит, ноги сами, помимо моей воли, принесли меня туда. У меня кружится голова, все словно подернуто дымкой тумана, но я, сделав несколько шагов по ковру, опускаюсь на колени рядом с игрушечным домиком и беру в руку куклу.

Потом я сажусь за стол, и мы пьем чай. Я слушаю, как Пэтти рассказывает мне о своем дне рождения, о том, как она пригласит на праздник друзей, о том, как весело будет нам всем. Я внимательно слушаю, время от времени поднося к губам чашку с чаем.

Девочка называет меня Сисси. Она говорит, что очень рада, что у нее есть такая старшая сестра, как я. Я в ответ киваю и позволяю ей обнять меня. Она прижимается к моей щеке пахнущими клубничным шампунем волосами. Через какое-то время начинаю задыхаться. На глазах у меня выступают слезы, потому что все происходящее – это мираж. Все, что со мной происходит, – моя фантазия.

Я провожу в игровой комнате долгие часы, хотя сама не вполне это осознаю. Дни пролетают один за другим. Проходит еще какое-то время, и я начинаю замечать, что мы с Пэтти находимся в игровой практически постоянно.

Просыпаясь, я вижу локон волос Пэтти, тот, что дала мне Колетт, рядом со своей подушкой. Я не помню, как положила его туда, но вот он здесь – я ясно его вижу и могу потрогать. И так происходит каждое утро. Я чувствую, что от моих волос тоже исходит запах клубничного шампуня.

Еще через несколько дней я, проснувшись утром, чувствую, что заболела. У меня жар и ломит все тело. Я решаю еще немного полежать в постели и через некоторое время ощущаю боль в животе. Колетт, подоткнув одеяло, говорит, что будет лучше, если я немного отдохну.

В конце концов она решает вызвать мне врача.

– Только не нашего семейного доктора, – твердо заявляет она, обсуждая этот вопрос с Паулиной.

Домработница приносит мокрую салфетку и кладет ее мне на лоб. Через некоторое время температура начинает понемногу спадать, и мое самочувствие улучшается. Тело больше не болит, тошнота тоже постепенно отступает. Еще через некоторое время проходит и сонливость и слабость. Колетт заявляет, что мои переживания из-за смерти Джонатана ослабили мою иммунную систему.

Миссис Бэрд шепчет что-то на ухо Паулине. Мне удается расслышать ее слова. Она беспокоится, не заразила ли я Пэтти, и считает, что нам с девочкой лучше какое-то время не контактировать – это, по ее мнению, минимизирует вероятность того, что ребенок тоже заболеет. К счастью, этого не происходит. Но и прервать на время наше общение с Пэтти тоже не удается. Малышка находит способ пробраться ко мне.

Глава 42

Как только я вхожу на кухню, Фредди сворачивает на экране компьютера страницу, которую до этого момента внимательно изучал, и поворачивается ко мне лицом.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает он.

Я останавливаюсь как вкопанная – тот факт, что он обратился ко мне и, то есть, признал, что я существую, кажется мне странным. В течение последних двух недель он, накрывая для меня стол, ни разу со мной не заговаривал и даже не смотрел в мою сторону. Он вел себя так на протяжении всей моей работы в доме Бэрдов. И вот теперь он решил со мной заговорить?

Я долго, примерно с минуту, молча смотрю на него, после чего, слегка откашлявшись, отвечаю на заданный им вопрос:

– Я чувствую себя хорошо.

– Вы уверены?

Я снова откашливаюсь – выигрываю время, чтобы подобрать подходящие слова.

– Я устала. У меня большое горе, и мне нелегко…

Меня так и подмывает добавить: А тут еще вы со своими вопросами.

Фредди смотрит на меня с некоторой опаской:

– У вас нет никого, с кем вы могли бы общаться? Может, жить в другом месте?

– Вы что, хотите, чтобы я покинула этот дом?

– А вы разве не хотите его покинуть?

В течение нескольких секунд я смотрю в пол, а затем отвечаю:

– Нет. – Затем я поднимаю взгляд на повара и добавляю: – Я хочу сказать, не сейчас.

– Разве вы не хотите пожить у кого-нибудь из своих друзей?

Я сразу же думаю об Амелии. Она еще несколько раз присылала мне сообщения. Я просила ее не беспокоиться за меня в ответных сообщениях. В последнее