Но теперь всего этого не будет.

Мысль о том, что мне придется присутствовать на его похоронах, причиняет мне нестерпимую боль. Я просто не понимаю, как буду жить дальше без Джонатана.

Сначала мои родители. Потом потеря тети Клары. И вот теперь – Джонатан.

Кажется, его родители тоже меня о чем-то спрашивали, и голоса у них были напуганные и подавленные. Например, они хотели узнать, было ли мне известно, что он сидел на наркотиках и как долго это продолжалось. И еще – почему я не пыталась остановить его?

Я сказала им, что он никогда не сидел ни на каких наркотиках и что они совершенно неправильно представляют себе всю ситуацию. Только не Джонатан. С ним такое никогда бы не случилось. Но, поскольку в разговоре с ними я практически все время пребывала в состоянии истерики, не уверена, что мне удалось их убедить.

Когда они уезжают, я выключаю свет и заползаю обратно на кровать.

В какой-то момент – понятия не имею, что это был за день, то ли четверг, то ли суббота, – в квартире появляются Колетт и Паулина. Должно быть, я отправила им сообщение о том, что случилось с Джонатаном, и объяснила, почему не приду на работу, но я, честно говоря, этого не помню. Возможно, Колетт пыталась мне звонить, но и этого я не могу сказать точно.

Мне совершенно не хочется их видеть, но выпроводить их у меня просто нет сил. Вначале я реагирую на их появление крайне негативно, но Колетт настойчиво демонстрирует мне свою любовь и сочувствие, то и дело заключает меня в объятия, а Паулина одну за другой подносит мне чашки с горячим чаем и сидит рядом, готовая в любой момент прийти на помощь с салфетками и одеялом.

Колетт, как и я, плачет.

Глядя на нее, я невольно думаю: понимает ли она, что, возможно, это ее муж сотворил ужасную вещь с человеком, который был любовью всей моей жизни?

Неужели это они, Бэрды, лишили меня этой любви?

Но нет, Колетт, похоже, ничего не знает и не подозревает – нет, конечно, нет. Она сидит на кровати, положив мою голову к себе на колени, и поглаживает меня по волосам. Паулина держит мою руку в своей и время от времени ласково пожимает мои пальцы. Они дают мне возможность выплакаться и поспать. Я понятия не имею, сколько времени они проводят у меня в квартире, но, проснувшись через несколько часов, я обнаруживаю, что их уже нет – они уехали, оставив записку. В ней Колетт сообщает, что на следующее утро они приедут снова, чтобы проведать меня.

Домофон звонит ровно в семь утра. Я не отвечаю и лишь натягиваю на голову одеяло. Однако кто-то начинает стучать в дверь здания. Затем на лестнице раздается звук шагов. Значит, кто-то все же открыл визитерам подъезд. Я слышу за дверью квартиры голоса – Колетт и еще чей-то. Должно быть, подъездную дверь отпер кто-то из моих соседей. Интересно, они знают о том, что случилось? Что Джонатан мертв и сегодня его похороны.

Я не могу даже пошевелиться. Но Колетт и Паулина силой поднимают меня с кровати и ведут в душ. Мне больно стоять на ногах – я несколько дней пролежала на кровати, свернувшись в комок. Свет в ванной режет глаза, вода выжигает кожу, словно кислота.

Потом Паулина помогает мне одеться. В это время в дверях квартиры появляется Амелия. Я вспоминаю, что она уже была у меня вчера вечером: или это было три дня назад? Кажется, мы с ней договорились, что поедем на похороны Джонатана вместе на поезде, а когда вернемся в город, Амелия останется переночевать, чтобы не оставлять меня одну.

В руках она сжимает небольшую спортивную сумку.

Однако Колетт, что-то тихо говоря ей, мягко выпроваживает ее за дверь. Уже на пороге миссис Бэрд, приобняв Амелию одной рукой за плечи, объясняет, что в ее присутствии нет необходимости и что ей не следует за меня беспокоиться, потому что они с Паулиной позаботятся обо мне – и вообще возьмут на себя все хлопоты.

Амелия, обернувшись, встревоженно смотрит на меня. Я знаю, чем вызвана ее тревога, она ведь совершенно незнакома ни с Колетт, ни с Паулиной. Она видела Колетт лишь однажды – когда та, потеряв контроль над собой, устроила скандал в ресторане «Очаг», который стоил работы мне и Джонатану.

Амелия что-то говорит Колетт. Судя по всему, она возражает против плана, предложенного миссис Бэрд, но та начинает говорить ласковым тоном, почти нараспев – этот прием практически всегда позволяет ей добиться своего.

Она выводит Амелию в коридор и вручает ей деньги, чтобы та купила себе билет на поезд.

– Мы отвезем Сару на нашей машине – так ей будет удобнее, – говорит Колетт.

Однако Амелия все еще не вполне уверена, что, уступая Колетт, поступает правильно.

– Сара…

Она вопросительно смотрит на меня, чтобы удостовериться в том, что я не возражаю против того, что предлагает Колетт Бэрд.

– Все в порядке, – говорю я с натянутой улыбкой.

И Амелия уходит.

Подъезжает Генри. Дом, где я живу на съемной квартире, которую до последнего времени со мной делил Джонатан, исчезает за поворотом. Мы движемся в машине по улицам города. Вскоре мы оказываемся за пределами Манхэттена и выезжаем на шоссе, ведущее в сторону Филадельфии. Поездка должна занять два часа.

Я равнодушно смотрю из окна на кварталы Нью-Йорка – города, многолюдные улицы которого когда-то казались мне наполненными магией и пробуждали в моем сердце надежды на счастливое будущее. В этом городе я встретила Джонатана. Но теперь он кажется мне лишенным красок. Серые улицы, серые дома. Даже громады небоскребов, превращающие горизонт в ломаную линию, те самые, которые еще недавно казались мне ослепительно-красивыми, теперь выглядят зловещими и таят в себе угрозу – я боюсь, что они в любой момент могут обрушиться.

В моей голове продолжают роиться мысли о том, что муж Колетт может иметь отношение к смерти Джонатана. Всякий раз, когда в моем мозгу возникает это предположение, я испытываю рвотный рефлекс или желание вскрикнуть, словно от острой боли. Однако при всем при том мне понятно, что сейчас я просто не в состоянии противостоять семейству Бэрд. К тому же, если говорить откровенно, мне нужна помощь Колетт, чтобы как-то пережить день, который мне предстоит. Я чувствую себя слишком усталой и подавленной, чтобы самостоятельно что-то предпринимать. Мне необходим тот, кто побудет рядом со мной, поддержит в случае, если у меня вдруг начнут