вылетела из колледжа из-за этого парня. Потом Эмили заменила одного бойфренда другим, убежала в Кортаку с Билли, и они показались в Чикаго в заполненной вещами машине. Дальше Эмили начала говорить о том, чтобы вернуться в колледж, когда они осядут на западе, и Бет полюбила Билли просто за то, что он не Шон. Но на самом деле Билли понравился ей и потому, что он Билли. Они заехали в Чикаго всего на пару дней, так что ей показалось неплохим вариантом вывести их в свет и напиться всем вместе в зюзю. Они все тогда прилично налакались, хотя в случае с Билли это не бросалось в глаза. Все случилось еще до того, как они с Ротко завели детей. Разумеется, они не были святыми. Бет отчетливо помнила, что в тот визит единственным, кто предложил наркотики, был Ротко – всего грамм кокаина, просто чтобы отпраздновать. Они не считали это чем-то из ряда вон выходящим. До того как у Бет и Ротко появились дети, они нюхали кокаин пару раз в год и напивались пару раз в месяц: они были молоды и счастливы, и, никто не страдал от зависимости от веществ, по крайней мере, в семье Ротко. Так что поведение Билли не казалось им предосудительным.

Бет держала за них кулачки. Правда держала. Она готова была поклясться дочерьми, что была счастлива за Эмили. Билли иногда терялся в собственных мыслях, но он, бесспорно, был гением. Однако при этом, когда хотел, вел себя как самый обычный парень. В колледже Бет была знакома с некоторыми суперботанами, и обычно с ними было не очень весело общаться, но с Билли, когда он не думал об очередной компьютерной фигне, было забавно. Они с Ротко навестили их в Сан-Франциско, когда они осели, и Бет все еще помнила, как Билли стоял на сцене в караоке и горланил «Лето 69-го» Брайана Адамса[72]. Она также помнила, как он глаз не сводил с ее сестры. Он вел себя так, будто выиграл Эмили в какую-то гребаную лотерею, и, может, именно благодаря этой его преданности Бет была так к нему благосклонна. Когда Эмили позвонила и рассказала, что они с Билли тайно поженились – если в наши дни это вообще возможно, особенно после смерти родителей, – Бет и впрямь посчитала, что это романтично.

И несмотря на то что Билли прыгал с одной работы на другую как-то слишком быстро, Эмили говорила, что в IT-сфере всегда так. Билли просто пытался найти такое место, где он мог бы оседлать волну. Именно тогда Eagle Technology внезапно выстрелила, и Бет считала это вполне логичным: если Билли стоял за успехом этой компании, он сможет повторить его. А тем временем зачем ей беспокоиться за Эмили? Да, было жаль, что они оставили Шона прежде, чем Eagle Technology начала грести бабло лопатой, но у них было достаточно денег, чтобы продержаться на плаву, пока дела Билли снова пойдут в гору.

Бет хотелось верить, что, если бы ей пришлось пройти через все это снова, она увидела бы тревожные признаки. Например, она бы, возможно, заметила, что Билли выпивает два пива, когда Ротко – только одно, или что теперь Билли приносит по два-три грамма кокаина каждый раз, когда они приезжают. Но все это казалось нормальным, и им было весело. А из-за того что они с Эмили жили в разных городах, Бет не могла видеть, что Билли пьет так много не потому, что хорошо проводит время с друзьями, и что это не просто единичный случай, чтобы выпустить пар. Откуда ей было знать? Даже когда они ушли на две недели в поход по Аппалачской тропе, Эмили ничего ей не рассказывала. Во всяком случае, не прямым текстом. А после поездки те немногие намеки, что она ей давала, Бет пропустила мимо ушей, потому что у нее самой в жизни произошли большие изменения: она забеременела Рут и Роуз. Как вам такое оправдание? Девочки-близняшки были серьезным отвлекающим фактором.

Но зато благодаря девочкам-близняшкам все стало гораздо понятнее. Когда они родились, Эмили прилетела одна. А когда они с Билли через несколько месяцев приехали в Чикаго вместе – несмотря на то что Бет и Ротко было не до походов по клубам, – Билли все равно напивался. Тогда Бет впервые почувствовала, что есть какие-то проблемы, и начала задавать вопросы. К тому времени, как Билли поднял на Эмили руку, Бет уже больше года пыталась убедить сестру развестись с ним.

Это были непростые несколько месяцев. Девочкам было всего пять лет, и им было невдомек, почему тетушка Эмили живет с ними, а дядюшка Билли, которого они обожали, не приехал вместе с ней. Им с Ротко каждый вечер приходилось пораньше ретироваться в свою спальню, чтобы Эмили могла разложить диван и провести какое-то время наедине с собой. Почти каждый день сестренка ударялась в слезы, а на пробежках постоянно возвращалась к разговору о своих с Билли отношениях, пытаясь понять, что она сделала не так. Единственным лучиком света в те дни для нее был Ротко. Он был неидеален, но старался изо всех сил и взял за правило вытаскивать Эмили из квартиры хотя бы раз в неделю, чтобы Бет могла уделить немного времени самой себе.

С другой стороны, им, как сестрам, принесло пользу то, что они впервые честно поговорили об отце и о том, что он сделал с ними обеими. Бет наконец смогла попросить прощения за то, как она сбежала, поддавшись инстинкту самосохранения, и предоставила Эмили самой заботиться о себе, оставив ее с этим ублюдком.

Бет долго носила в себе это чувство вины и была почти полностью уверена, что все из-за того же чувства вины она так сильно расстроилась, когда Эмили вернулась к мужу. Между Билли и ее отцом была бесспорная разница: Бет никогда не боялась оставлять Билли наедине с Рут и Роуз. Он был пьяницей, но не таким человеком.

Но он ударил Эмили. Однажды.

Бет впечатлило и удивило, учитывая, как долго она сомневалась в браке Эмили, что у ее сестры хватило смелости сразу же уйти от Билли, когда он впервые ударил ее. Первый раз всегда должен быть последним. В понимании Бет все должно было работать именно так. Разве они обе не научились у своей матери хотя бы этому? И все же Эмили поверила Билли, когда он сказал, что изменился; поверила, что реабилитация способна творить чудеса.

Насколько Бет знала, он сдержал слово. Не было никаких наркотиков, никакой выпивки. С тех пор Билли больше не поднимал руку на ее сестру. Однако, несмотря на все это, Бет не могла с этим смириться. Она слышала, как ее папа говорил, что бросит пить. Слышала, как отец просил прощения у матери, а она продолжала верить, что он изменится, вплоть до того самого дня, когда он убил ее.

А потом те же самые извинения папа приносил уже Бет. Он просит прощения, он любит ее, но он ничего не смог с собой поделать и, если только она позволит ему… Нет. Нет, Бет никогда не станет отмалчиваться по поводу поведения Билли. Возможно, Эмили и вела отсчет с того момента, как Билли завязал с веществами, но Бет начала отсчитывать время с тех пор, как Билли впервые ударил ее сестру, и ждала, когда это случится снова.

И все же правда состояла в том, что ничего такого больше не случалось. Казалось, что Билли взял себя в руки. Бет не обязана была прощать Билли и не должна была забывать то, что случилось, но ей придется сделать вид, что она все же это сделала, иначе она оттолкнет Эмили и не сможет быть частью ее жизни. Если так и будет, у нее не получится быть хорошей старшей сестрой и за всем присматривать. И поэтому почти сразу после того, как последние слова про удар сорвались с губ Бет, она дала задний ход и стала извиняться.

– Ой, черт. Прости, милая. (Никакого раскаяния она не чувствовала.) Мне жаль, я не хотела