Когда Таддеус повернулся спиной, Леандра перехватила взгляд Дрюн и быстро показала ей на его ключицу. Холокаи заметил их молчаливые переговоры и, стараясь не шуметь, плотно притворил дверь.

Пока Таддеус возился с постелью, Леандра улучила момент и постаралась рассмотреть странное пятно на ключице. Судя по всему, оно уходило ниже, к груди.

– Ладно, – сказала она, садясь на кровать. – Душно сегодня, не правда ли?

Эта фраза была секретным кодом для её подчинённых.

– Да? Я не заметил, – пробормотал Таддеус, вернулся к столу и взял какой-то листок.

Леандру пробрала дрожь. Приняв решение, она быстро подняла руку, сжала в кулак, потом распрямила пальцы. Жест означал: «Начинаем игру внедрения». Затем пошевелила мизинцем, словно нечаянно его поранила, и указала им на себя: «Играем в подранка. Подранок – я». Оба божества в свою очередь сжали правые руки в кулаки и распрямили пальцы: «Всё поняли».

Замысловатым движением Таддеус снял заклинание с бумаги и свернул его.

– Мне нужно, чтобы ты сохраняла полную неподвижность. Может, тебе всё же лечь?

Леандра опустила голову на подушку, пропахшую Таддеусом и трубочным табаком. Сердце колотилось.

Он склонился над Леандрой и потянулся к ней. Мелькнули четыре мускулистые женские руки, две нижние проскользнули у него под мышками и обхватили голову, проведя приём двойного рычага плеча. Верхняя правая рука удерживала руки Тада, а верхняя левая сжала его горло. Таддеус вытаращил глаза, и тут Дрюн провела бросок через бедро. Чародей с грохотом повалился на пол.

Леандра села на постели и увидела, что Холокаи одним ударом вышиб дверь. В коридоре находились трое мужчин. Одного из них сбило с ног дверью. Другой начал поднимать руки, в которых что-то блеснуло. Холокаи рубанул леймако прямо по этому сиянию, а заодно раскроил грудь мужчины. В глубине коридора что-то сверкнуло. Холокаи зарычал, из его плеча брызнула кровь, и он исчез из поля зрения Леандры. Новая вспышка, за ней – вопль.

Леандра с трудом поднялась на ноги. Из коридора слышались звуки ударов. Она кинулась туда, колени болели. Там, над тремя истекающими кровью телами, стоял Холокаи. Увидев Леандру, он осторожно двинулся по коридору, высматривая новую угрозу. Какое-то время в доме было тихо, затем снизу донеслись шаги и приглушённые голоса. Хлопнула дверь, и вновь всё замерло. Двигался только Холокаи.

Значит, обыкновенная засада. Таддеус лишил бы Леандру сознания, а три чарослова захватили бы Холокаи и Дрюн врасплох. Довольно неумелое нападение. Похоже, остальные заговорщики бежали.

Леандра вернулась в комнату Таддеуса. Бывший любовник лежал на кровати лицом вниз с заломленными руками, Дрюн не давала ему подняться. За это время божественный текст должен был развеять любое заклинание, какое бы ни подготовил Тад.

Леандра сняла с пояса нож.

– Переверни-ка тушку, Дрюн, я хочу взглянуть на его правое бедро.

– Они не оставили мне выбора! Леа…

Нижними руками Дрюн перевернула Таддеуса на спину, а правой верхней двинула ему в челюсть. Голова Тада откинулась, он застонал.

– Кто? – спросила Леандра, задирая его жилет и ножом перерезая ремень.

– Они не представились, – заныл Таддеус. – Они хотели меня убить, применили ко мне смертный наговор.

Смертный наговор был заклятием, которое обвивалось вокруг артерий, питавших сердце кровью. Если смертный наговор не получал непрерывного сигнального заклинания, он убивал, пережимая артерии. Прикосновение Дрюн должно было развеять опасный текст, но Таддеусу об этом знать не обязательно.

– Леа! Клянусь, я не собирался накладывать на тебя это закл…

Дрюн ещё раз съездила ему по физиономии.

– Поверни к свету, – приказала Леандра, обнажая его бедро.

Дрюн перекатила Таддеуса к окну.

– Пылающая преисподняя, – выругалась Леандра.

Кожа на бедре Таддеуса была красной и вздулась от чернил, которыми была наколота татуировка идеального круга.

То, что богиня правосудия изначально воплотилась в качестве богини смерти, Франческа считала злой, но крайне недвусмысленной насмешкой судьбы. Такова была древняя Дхамма – тонкая и гибкая, серокожая и белоглазая, с прямыми бесцветными волосами.

Франческа размышляла о смерти и справедливости, когда они с Никодимусом кланялись Дхамме. Было бы забавно, если бы справедливость и смерть оказались связаны. Да, за это стоило помолиться. Вот только во вселенной, которую им оставил Создатель, смерть и справедливость не то что не были связаны, они и рядом не лежали. Гадство.

Почему невинная дочь Франчески страдает от неизлечимого недуга, её благородный супруг смертен, тогда как ей, злобному, вздорному порождению демона, бессмертие отсыпано полной мерой?

Ладно, сейчас это всё неважно. Что-то она расфилософствовалась. Дхамма – отнюдь не Создатель, она простая богиня, которой древние иксонцы молились, чтобы нечестивцы умирали молодыми, а праведники жили вечно.

Франческа и Никодимус покончили с поклонами и выпрямились. После разговора с дочерью муж, похоже, немного успокоился. Наивный глупец. Наверняка Леа наплела ему с три короба, а он и уши развесил. Дочь что-то определённо задумала, и у Франчески на душе лежал камень.

Дхамма поклонилась им в ответ. Они находились в чайной комнате на самой вершине Плавучего Дворца. Приближающийся вечер окрасил воды озера в почти чёрный цвет.

Тримурил попросила Франческу и Никодимуса остаться на экстренный военный совет. Удивительно, но словопрения уложились всего в несколько часов. Для Тримурил можно было подобрать множество эпитетов – у самой Франчески несколько штук всегда было наготове, – но одного у богини не отнять: она являлась прекрасным организатором.

– Милорд хранитель, госпожа хранительница, благодарю, что вы откликнулись на моё приглашение, – произнесла Дхамма. – Я не задержу вас надолго. До тех пор, пока госпожа Леандра не прибудет с новостями, делать нам по существу нечего.

– Рады были услужить, – ответила Франческа, договорившаяся с Никодимусом, что беседу будет вести она. – Есть новые сведения о нападениях на мелких богов?

– Боюсь, пострадавший бог Баньянового квартала пропал без вести.

– Так на него вновь напали?

– Не знаю. Возможно, он где-то прячется. Я не хочу делать поспешных выводов, но предупредила о случившемся госпожу хранительницу Леандру прежде, чем она отправилась в город.

– Разумно, – согласилась Франческа. – Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотите нам сообщить?

– Нет, – ответила богиня с лёгким поклоном. – Думаю, вы понимаете, что Тримурил сейчас занята управлением пантеоном. Сгустившиеся над нами тучи грозят божественной междоусобицей, и в ближайшие дни Тримурил будет полностью поглощена тем, чтобы не допустить раздора. Поддержание порядка в Шандралу она возложила на наши с Леандрой плечи. Мы с Леандрой договорились, что этой ночью она присмотрит за Наукаа, Нижним Баньяновым кварталом, Жакарандовым Склоном и Хребтом Утрана. Я же возьму на себя остальной город. Я предложила ей помощь с ночной стражей, которую намереваюсь сегодня удвоить, но она отказалась, сославшись на то, что её расследование не позволит заниматься стражниками. Ко всему, Леандра опасается, что они помешают расследованию, – Дхамма помолчала. – Госпожа хранительница Леандра была непреклонна. Я переговорила с Тримурил, и она посоветовала мне попросить одного из вас возглавить стражников в той части города, за которую несёт ответственность ваша дочь, раз уж та так занята.