– Леа это знала? – посуровел Холокаи.

– Нет, – Франческа покачала головой. – Тенили управлял легальным торговым домом, но мои агенты уличили его в сношениях с императорским двором. В то время мы с Никодимусом как раз обменялись полномочиями хранителей Иксоса. Настал мой год присматривать за архипелагом, и я отплыла для расследования в Порт Милосердия. Выяснилось, что наши отношения с Леа стали ещё больше напряжёнными, но я не понимала, почему. Однако затем вышла на Тенили и узнала, что он подрядился доставить Леандру императрице, за что ему было обещано снятие опалы.

– Что же, – Холокаи поморщился, – это многое объясняет… в поведении Леа.

– Дальше – больше. Завязалось нешуточное противостояние между Тенили и мной. Двое моих агентов раскрыли его истинную личину, но он убил их прежде, чем они успели отправить мне донесения. Бог уже уговорил Леандру бежать с ним в империю, хотя ума не приложу, как она рассчитывала удрать от меня. В общем, в утро побега он забрал её в свой торговый дом. Понимаешь, ей ведь было всего шестнадцать. Уже тогда внутри неё сидел железный стержень, но девочке не хватало нынешней её мудрости и циничности.

Бог-акула согласно кивнул.

– Итак, я узнала о смерти своих агентов. Поняв, кто скрывается под личиной Тенили и что он намеревается сделать с моей дочерью, я со всех ног бросилась в торговый дом. Его охранник, шаман-оборотень, бывший в услужении Тенили, только что убил моего единственного выжившего агента и тем самым к большому своему сожалению, спровоцировал мою трансформацию в дракона, – Франческа тяжело вздохнула. – Никогда не пытайся отнять у драконицы её дитя. Я убила оборотня и принялась крушить торговый дом. Тенили, сообразив, что происходит, признался во всём Леандре и начал умолять её о прощении, обещая, что перейдёт на сторону Лиги и вступит в иксонский пантеон. Она была влюблённой дурочкой и поверила. Но дракон во мне желал одного: мести. Я погналась за Тенили. Он был богом воздуха, очень шустрым, попытался спрятаться за спиной Леандры. Та в отчаянии умоляла меня пощадить своего возлюбленного. Но я схватила его и… сожрала.

– А что ещё тебе оставалось с ним делать? – безрадостно усмехнулся Холокаи. – Кому и знать толк в пожирании врагов, как не богу-акуле, верно? – он посмотрел на Лоло. – Ты жалеешь о содеянном?

– Должна бы, но… Положа руку на сердце, я жалею только о том, что совершила это на глазах Леандры. Он собирался продать мою дочь Империи, разве можно было оставлять его в живых?

– Теперь ты смекнула, почему я пойду на всё ради моего мальчика?

– Может, ты и не такая уж скудоумная рыба. Иначе зачем, по-твоему, я затеяла эту встречу?

– У тебя всё равно нет на него прав.

– Мы оба хотим лучшего для наших детей. И можем помочь друг другу.

– Ты только что рассказала премиленькую историю о том, на какие мерзости горазда.

– Хочешь услышать мерзкую историю? Прекрасно. Только рыпнись, и я выращу Лоло сама, как моего личного заложника.

Его радужки потемнели, но Франческа не отвела взгляд, и в конце концов Холокаи потупился.

– Ты не оставляешь мне выбора.

– Не оставляю.

– Леа именно так тебя и описывала.

– Не сомневаюсь. Настала твоя очередь рассказывать истории. Так как моя дочь обзавелась собственным культом?

– Тут придётся начать с моего обращения, тогда-то я и узнал о культе. Я воплотился двадцать лет назад в деревне морского народа на острове Мокумако. Они молились мне, прося защитить от врагов, от демонов грядущей войны Разобщения, а также о том, чтобы я даровал им сына, который прославит их племя. Сначала «защита от врагов» подразумевала нападения на другие деревни Мокумако. Я был глупым и бесстрашным юным неодемоном. Пять лет уничтожал другие племена морского народа, топил их корабли. Вскоре мой культ стал главенствовать на острове.

– Тогда-то по твою душу и явилась Леа?

– Однажды ночью я обнаружил в своей священной лагуне молодую женщину. Плавать там было табу, и я набросился на неё. Это, разумеется, была Леа. Она вызвала у себя приступ болезни и чуть меня не убила. Только что я был акулой пятнадцати футов длиной и вдруг превратился в тощего пятнадцатилетнего мальчишку. Она оставила мне силы кое-как доплыть до берега. На следующую ночь она вновь посетила лагуну. Увидев её, мои жрецы испугались, что я ослабел и не способен больше поддерживать исполнение собственных запретов. Испугались настолько, что прекратили мне молиться. Я столкнулся с ней всего раз, но стал беспомощнее желтохвоста, у которого в жабрах застрял рыболовный крючок.

– Моя девочка, – гордо улыбнулась Франческа.

– Что верно, то верно. Я прожил достаточно долго, чтобы понимать: я – всего лишь пиратский божок, и настанет час, когда Тримурил расчленит меня или захватит мой ковчег в заложники, сделав рабом и включив в какую-нибудь божественную совокупность. Я догадывался, что Леа попытается меня завербовать, и не видел способов этому сопротивляться. Так что я выплыл к ней в своём человеческом обличии, приготовившись никогда больше не вкусить свободы, – глаза Холокаи затуманились. – Была безлунная ночь. Мы оба только входили в силу. Ей было девятнадцать, и она вела одно из первых своих самостоятельных расследований. Леандру ещё не назначили хранительницей, она боялась, что не получит титул, что вы с её отцом придержите власть для себя. Она сказала, что у меня есть три возможности. Первая: я начну сопротивляться, она меня уничтожит и вызовет на остров королевский флот. Вторая: я завербуюсь в пантеон и стану богом войны Тримурил. И, наконец, третья: я помогу Леандре стать независимой и сохраню свободу. Но если выберу третий путь, то после того, как она расскажет мне о своём плане, назад дороги не будет.

– И ты, разумеется, выбрал третий.

– А что было делать? Мы вышли на берег, и она объявила моим жрецам, что Создатель возложил на неё особенную миссию. Что наш мир прогнил, и сильный в нём пожирает слабого. Обругала их за то, что использовали силу молитв против своих же братьев-иксонцев. Но не они виноваты в испорченности мира, его сделали таким заклинания. А ещё добавила, что Лига ничуть не лучше Империи, всего-то и разницы, что имперцы практикуются в жестокости, применяя заклинания против богов.

– Не могла Леандра такого сказать.

– Да нет, так и сказала, – удивлённо возразил Холокаи. – И знаешь, она меня убедила.

– И какую же такую миссию возложил на неё Создатель? Она у вас что-то вроде пророка?

– Нет-нет. Это было всего лишь частью спектакля. Она контактирует с Создателем не больше нашего. Однако насчёт отсутствия разницы между Империей и Лигой говорила серьёзно. Я сам бессчётное множество раз видел, что имперцы творят с богами. Издеваются над ними, растаскивают по предложению, чтобы волшебники лучше поняли их устройство.

– И где же ты всё это мог видеть?

– Ну, тут такое дело. Леандра сказала жрецам, что хранители Лиги охотятся на неодемонов, и это правильно. Но точно так же, как они защищают людей от неодемонов, следует защищать богов империи от их чарословов.