Холокаи помолчал, потом оглянулся на Лоло. Маленький полубог стоял на плотике, отбиваясь от Тэма, который пытался его пощекотать. Наконец, бог-акула произнёс:

– Она знает, что это не секта Неразделённой Общины.

– Откуда?

– Оттуда, что культ Неразделённой Общины, – со вздохом ответил Холокаи, – поклоняется самой Леандре.

Леандра с тревогой заглянула в ночной горшок. Желудок свело: моча была тёмной, пенистой. Значит, приступ будет нешуточным.

Суставы болели, на щеках горела сыпь, усталость навалилась влажным одеялом, а от каждого глубокого вздоха грудь резала боль. Последний симптом пугал больше всего. Она пережила подобное, когда ей было одиннадцать. Мать несколько часов прослушивала её грудь и простукивала спину, пока не решила, что вокруг сердца скопилось опасное количество жидкости. Тогда Франческа написала шестидюймовое заклинание-иглу, вонзила его пониже грудины и подтолкнула к сердцу. После того как мать откачала жидкость, с груди Леандры будто сняли тяжёлый камень, и она смогла глубоко, с жадностью вдохнуть.

Леандра до сих пор помнила напряжённое лицо матери, втыкающей иглу ей в грудь. Это холодно-сосредоточенное лицо ассоциировалось у неё с детским чувством несправедливости: почему болезнь поразила именно её? Теперь же она задалась другим вопросом: а каково пришлось матери? Насколько страшно Франческе было, наверное, втыкать ту иглу.

И всё-таки… в материнской любви всегда было что-то неумолимое. Четырнадцать лет назад, в Порте Милосердия…

Леандра постаралась выбросить эти мысли из головы. Умывшись, вернулась обратно в гостиную своих покоев. Снаружи виден был Плавучий Город, освещённый предвечерним солнцем.

У окна, спиной к Леа, стояла Дрюн. Верхние руки богини рассеянно поправляли короткие чёрные волосы, а нижние опирались о подоконник.

– Ты в порядке? – спросила она, оборачиваясь.

– Нет, так буду, – ответила Леандра, осторожно присела на кушетку и сделала глубокий вдох, отметив, что боль в груди немного уменьшилась.

– Позвать целителей? – спросила Дрюн, садясь рядом.

– Большую дозу гормона стресса я уже приняла, а ничем другим никакой целитель мне не поможет, – ответила Леандра, подумав про себя: «Разве что ткнуть иглой мне в сердце».

Впрочем, если её состояние ухудшится… Что же, она всегда успеет позвать мать.

– Давай я сама схожу на встречу с контрабандистом?

– Ну, хоть ты не начинай, а?

Холокаи, прежде чем отправиться обыскивать комнаты на предмет нахождения какой-нибудь жуткой угрозы, предлагал Леандре то же самое.

– Леа, – мягко произнесла Дрюн, – положение дел плачевно. Твой отец прикончил Речную Воровку.

– Да уж, хитёр ублюдок, – обхватив голову руками, Леандра вытянулась на кушетке. – А мне наврал, что отправляется за тем, другим неодемоном.

– Может, настало время во всём ему признаться? Или даже матери?

– Тут-то нам и крышка будет.

– Разве у нас есть выбор? Имперские лазутчики, неизвестное божество, бродящее по заливу. Это не говоря уже о пустой казне. Вдруг твой отец сумеет свести ущерб к минимуму?

– Не-ет, – замотала головой Леандра. – Он слишком занят поддержанием мира между Империей и Лигой. Всё, над чем мы трудились, пойдёт прахом. Ты же богиня победы, как ты можешь хотеть собственного поражения?

Дрюн помолчала.

– Одно дело проиграть раунд, и другое – весь бой.

– И ещё. Судя по тому, что я знаю о своём будущем, мне, скорее, предстоит убить отца, нежели искать его помощи.

– Почему?

– По-моему, он знает о наших делишках куда больше, чем показывает. Может статься, мне придётся выбирать между ним и осуществлением нашей цели.

– Ну, по крайней мере, у тебя с матерью начало налаживаться.

– Не стоит недооценивать способность моей дорогой матушки довести меня до белого каления. Кстати-кстати… Иногда высокие дозы гормона стресса сводят людей с ума. В буквальном смысле. Пациенты становятся чокнутыми. Если я свихнусь, надеюсь, тебе удастся привести меня в чувство.

– Попытаюсь, конечно, только учти, совершенно нормальной ты никогда не была, – Дрюн похлопала Леандру по руке.

Участливый, дружеский жест. У Леандры заныло сердце, что не имело ничего общего с болезнью. Она сжала пальцы богини.

– Ты стала моей доброй подругой.

Дрюн только покрепче стиснула её ладонь. Леандра закрыла глаза. Если бы удалось заснуть, может быть, мир перестал бы так на неё давить? Ласковое прикосновение Дрюн, едва слышное песнопение с озера, эти ощущения захлестнули Леандру. Ей вдруг стало неприятно жарко. Далёкая флейта снова и снова выводила одни и те же четыре ноты. Интересно, почему Холокаи до сих пор не вернулся? Или всё это уже сон?..

Послышался непонятный звук, и рука Дрюн исчезла. Открылась дверь.

– Леа, – тихо произнёс голос богини, ласковая рука потрепала по щеке.

Леандра со стоном проснулась, опять отчётливо ощутив боль в животе и суставах.

– Леа, пришёл твой отец, он хочет с тобой поговорить. Попросить его зайти попозже?

Вновь застонав, Леандра разлепила веки. Свет падал из окон уже под другим углом. Значит, она проспала долго.

– Нет-нет, – ответила Леандра и с помощью Дрюн села.

Глубоко вдохнула. Боль не исчезла, но всё-таки уменьшилась. Хороший знак.

– Проводи меня в уборную.

Оставшись одна, Леандра помочилась. Урина была такой же тёмной и пенистой, щиколотки немного распухли. Умывшись, она вернулась на кушетку и крикнула Дрюн, чтобы та пригласила отца. Богиня отворила дверь, пока Леандра пыталась пригладить волосы.

В гостиную вошёл отец, с ним – его давняя советница-гидромантка. Он двинулся, было, к дочери, словно намереваясь её обнять, но, натолкнувшись на холодное выражение лица, остановился в нескольких футах.

– Привет, Леа, – сказал Никодимус с улыбкой.

Смело с его стороны – сыпь на её лице, должно быть, выглядела жутко.

– Здравствуй, – кивнула она.

– Как себя чувствуешь?

– Ну, ты сам знаешь, – Леандра с фальшивой беззаботностью пожала плечами, мол, чувствую себя как огурчик.

– Извини, что скрыл насчёт Речной Воровки, – сказал Никодимус.

– Всегда к твоим услугам.

– Уверена, что сможешь вернуться сегодня в Шандралу?

Леандра сжала зубы. Отца всегда беспокоили конкретные, сиюминутные проблемы и собственная роль, которую он может сыграть в их разрешении. Отец мог сменить личину в мгновение ока. Вот он благодушный бюрократ, а в следующий миг перед тобой – кровожадный убийца. Сейчас он разыгрывал роль обеспокоенного папочки. Интересно, существует ли вообще некий истинный, исконный Никодимус? Вопрос этот злил Леандру особенно потому, что она сама была во многом похожа на отца.