Чуть помедлив, Леандра кивнула.

– Святой Регент предоставил мне покои в Плавучем Дворце, чтобы я могла отдохнуть перед возвращением в город, – она вновь сделала паузу. – Наверное, мы сможем побеседовать завтра.

Франческой овладело чувство безнадёжности. Она же извинилась, разве нет? Неимоверным усилием воли сохранив на лице спокойствие, она сказала:

– Надеюсь.

Сделав знак сопровождающей её богине, Леандра направилась в конец вестибюля. Толпа перед ней расступалась.

– Ну? – спросила Франческа у Эллен.

Та отправила ей тусклое зелёное предложение. Франческа подхватила его и прочитала:«Это бог-акула по имени Холокаи с крупного острова Внутреннего архипелага. В его обязанности входит уничтожать – именно это, полагаю, он имел в виду, говоря «пожирать», – божества, угрожающие острову, а также подарить островитянам сына, который приведёт их к славе».

Пожевав губами, Франческа отправила ответ: «Леа, конечно, могла отредактировать его атрибуты в своих целях хранительницы. Но как Тримурил позволяет существовать божеству, способному сотворить такое с женщиной? Необходимо воздействовать на его культ так, чтобы исправить данный атрибут. А Леа знает о том, что ему нужен сын?» – «Он утверждает, что да. Но, судя по всему, ни он, ни Леандра не подозревали о существовании Лоло. Похоже, он долгое время пытался зачать ребёнка с… Леа».

Франческа поёжилась, вспомнив зубы в матке. О чём только думает дочь? «Что насчёт встречи на балконе?» – «Согласился, но требует, чтобы мы немедленно отдали ему Лоло».

Франческа фыркнула и уже собиралась ответить, когда к ним подошёл Рори Каладский.

– Госпожа хранительница, – с поклоном начал рыжеволосый друид, – лорд хранитель только что покинул тронный зал и просит вас присоединиться к нему.

– Хорошо, проводи нас, друид.

Они нашли Никодимуса на ступенях перед тронным залом. С ним были гидромантка Дория Кокалас и лорнский кузнец, которого Франческа ещё не видела. Она внимательно оглядела мужа. Их предыдущая встреча прошла слишком быстро и впопыхах. Никодимус стоял прямо, тщательно контролируя выражение лица, и всё же что-то изменилось.

Он всё ещё был красив. Гладкая тёмно-оливковая кожа, ярко-зелёные глаза, травяного цвета жилет облегал мускулистое тело. Но в длинных чёрных волосах прибавилось серебристых прядей, а на безбородое лицо легла печать накопившейся усталости. Было что-то ещё, может быть, именно в глазах, что говорило об изнеможении. Франческа почувствовала страх за своего смертного мужа. Сколько лет им ещё осталось?

Никодимус увидел жену, и его взгляд смягчился. Он спустился по ступеням, взял её за руку и чмокнул в щёку. Держась за руки, как это было во времена дворцовых приёмов в южных королевствах, они прошли по вестибюлю. Через несколько шагов Франческа подумала, что им лучше бы придерживаться иксонских обычаев, то есть просто поклониться друг другу и пойти бок о бок.

– Ты говорила с Леа?

– Говорила. Но всё могло бы… пройти лучше. У неё сильный приступ, а я попыталась завести беседу о лекарствах, так что…

– Всё могло бы пройти лучше, да? – закончил за неё Никодимус.

– Можно и так сказать.

– Ты только всё испортила? – вздохнул он.

– Ничего я не портила, – пробормотала Франческа сквозь зубы. – Ты же знаешь, в нашем разладе виновата не только я. Наша дочь не отличается благоразумием.

– Ну, да, конечно, – устало сказал Никодимус.

– До её рассудка непросто достучаться.

– Извини, любимая, я неудачно выразился. Мне следовало спросить, изменились ли ваши отношения к худшему или к лучшему.

Франческа сжала кулаки, потом разжала их.

– Она сказала, что мы можем ещё встретиться. Когда она устроится, будет видно, позволит ли она мне поговорить с ней о гормонах стресса и…

– Что если мне к ней сходить?

– Хочешь заняться её лечением?

– Последние десять лет она и сама неплохо справляется со своим лечением. Если ты считаешь, что ей нужен целитель, я могу попросить Дорию.

Она оглянулась на старую гидромантку, та поклонилась. Франческой вновь овладело раздражение, хотя идея Никодимуса была здравой: Дория – прекрасная целительница и гидромантка, её водяные заклинания могли выжать максимум возможного из гормона стресса. И всё же, всё же…

– Как мы с Леа сможем помириться, если ты не подпускаешь нас друг к другу?

– Ничего подобного, – сказал Никодимус, когда они остановились у лестницы. – Просто подумал, что во время приступа ей сложновато будет спокойно с тобой разговаривать, учитывая… вашу историю.

– Без этой «истории», как ты выразился, Леа давно была бы мертва.

– Не сомневаюсь.

– Сомневаться не сомневаешься, но сам-то ты в этом участия не принимал. Если бы я отнеслась к её болезни так же беспечно, как ты, она бы уже умерла.

– Я не целитель. И не мог сделать того, что под силу тебе. Мне повезло, что у меня есть ты. А я только пытался поддерживать и дочь, и жену.

«Имеешь в виду, что хотел нам нравиться», – подумала Франческа. – «Хотел быть этаким добреньким папочкой, переложив всю тяжесть лечения дочери на мои плечи. А когда в Порт Милосердия пришла беда, я оказалась одна, мне самой пришлось принять трудное решение, и теперь наша дочь ненавидит меня, но не тебя».

Франческе удалось смолчать, скорее всего потому, что большую часть претензий она уже не раз высказывала мужу. Кроме того, она понимала, что Никодимус говорит правду: он делал всё, что мог, ради жены и дочери.

– Позволь мне к ней пойти, – сказал Никодимус. – Пожалуйста. А потом и ты с ней поговоришь.

В смятении Франческа посмотрела на его измождённое лицо. Вновь охватило предчувствие горя, которое принесёт ей его смерть. Именно в этом крылось её непреходящее, горькое отчаяние, к которому теперь прибавилось сожаление о потере. Всего час назад он глядел на неё и видел прекрасное и опасное существо, в которое когда-то влюбился. Его лицо озаряло желание. Теперь же в нём было только изнеможение, и смотрел он на злую, безрассудную мать. Франческа хотела рассказать ему о Лоло, но передумала. Была уверена, что он либо начнёт возражать против её плана, либо настаивать, чтобы к нему присоединиться.

– Хорошо, сходи поговори с ней, – Франческа с трудом выдохнула. – Только мне кажется, что лучше бы тебе дать ей отдохнуть.

– Звучит разумно.

– Сейчас мне нужно встретиться с двумя моими друидами и рассказать им о произошедшем. Увидимся в твоих покоях.

– Спасибо, любимая, – он улыбнулся, сжал её пальцы, и Франческа почувствовала, что напряжение в груди спадает. – Да, ещё кое-что, – нерешительно добавил Никодимус, оглядываясь. – Леа во что-то серьёзно влипла. Потому-то Тримурил и затеяла свою игру. Хотела, чтобы Леа оказалась в долгу перед кем-то из нас и приняла помощь.