Матильда поежилась.

– Ты хочешь получить Златодол, – предприняла она новую попытку. – Один из самых простых способов… жениться на владелице. Раньше ты хотел жениться на Лиле…

– О, ты и это знаешь? – удивился Артемис. – Шустрая какая, неожиданно.

– Но сейчас, – Матильда сглотнула, – ты собираешься жениться на мне?

Мужчина захохотал. Громко, противно, совершенно неестественно.

– Увы, вторая попытка сгорела, – отсмеявшись, ответил он. – Нет, моя милая, никому не нужная леди! Жениться на тебе – значит официально дать лорду отказ от брака с ним, а стало быть, подарить Златодол. А мы ведь не желаем лишаться такого благословенного края, так ведь? Нет, нарушать приказ императора мы не будем. Ну? Твоя фантазия отказывает? Давай же, третья попытка! Подумай хорошенько!

– А если опять не угадаю?

– Значит, проиграешь, – пожал плечами Артемис.

Матильда опустила взгляд.

Ему нравилось видеть ее раздавленной. Сейчас, когда с нее слетела извечная маска отвратительной правильности, маг мог заглянуть в ее душу. А там… А там главенствовала неуверенность.

– Я не знаю, – выдохнула леди. – Не знаю, чего ты желаешь. Что тебе от меня надо? Денег? Назови любую сумму.

Артемис провел рукой по кудрям. Привычный жест, который и выдал его Лиле. Надо отвыкать от отвратительных привычек.

– Сумму… Гм, назвать сумму… – Он постучал пальцем по губам, изображая раздумья. – Боюсь, что столько денег у тебя нет.

– Тогда чего ты хочешь? – Матильда ступила назад, дотронулась рукой до каменной стены и, посмотрев на испачканную о копоть и пыль ладонь, отерла ее о корсаж. На груди осталось грязное пятно.

«Наверняка моя спина тоже в разводах», – подумал Артемис, и почему-то его это сильно разозлило.

– Чего я хочу? – прошипел он. – Сущую мелочь. Пустяк! – Молодой маг щелкнул пальцами, и в воздухе завис лист пергамента. – Подпиши.

– Что это?

– Договор.

Матильда несколько раз моргнула, словно это позволяло соображать быстрее.

– Какой договор?

– Ты даришь мне Златодол.

– Что? Нет!

– Да. Ты переписываешь его на меня. Все земли без остатка. До самой последней травинки.

– Император никогда не признает это законным!

– Почему же? – хмыкнул маг. – Я, в отличие от отца, официально работал в Златодоле много лет. И был таким исполнительным работником, что ты не можешь не поощрить мое рвение.

– Нет.

– Подписывай, и каждый останется при своем. Я с имением, а ты… Ну, не знаю… Ты останешься живой, думаю, это не так уж и мало.

– Я никогда не отдам тебе Златодол добровольно!

– Отчего же? Совесть не позволит? Или понятия о чести? Или хваленая высокородная доблесть? – Артемис пристально взглянул на пленницу. – Твои родители тоже противились – и видишь, чем все закончилось?

Матильда ахнула:

– Все-таки это был ты…

– Ну, предположим, не я, а мой отец. О, он умеет договариваться. Лихо получилось, правда? Р-раз, и нет проблемы.

– Вы убийцы!

– Грубовато, – поморщился Артемис. – Но не могу сказать, что совсем уж неправильно.

Он смотрел на Матильду и чувствовал, как где-то глубоко в душе разгорается нетерпение. Еще чуть-чуть, еще немного, и многие годы мучений будут вознаграждены. Как долго они шли к этому, как долго…

– Но почему? – Голос женщины звучал тихо. – Зачем все это? Почему я?

– А кто еще? Ты же у нас наследница, вот и расплачивайся.

– Почему именно Златодол? – В темных глазах Матильды заблестели слезы.

Артемис криво усмехнулся:

– Богатый, солнечный край с непочатым запасом магической энергии, которую вы, жалкие обыватели, совершенно не умеете использовать. Да и от столицы далеко, император двести раз подумает, прежде чем в гости собраться. Чем не идеальное место? Подписывай давай!

Матильда уперто мотнула головой.

– Подписывай!

– Нет!

– Дура! Подписывай! – Он стремительно приблизился к ней.

Артемис не знал, что на этот раз было в его голосе, но, видимо, что-то устрашающее, потому как Матильда что-то пискнула и, с силой закусив губу, протянула руку.

– Хорошо… Дай чем подписать…

В один миг в воздухе рядом с пергаментом появилось белое заостренное перо.

– Чернила…

– Так пиши! – отрывисто велел он, внимательно наблюдая, как пленница нехотя ставит свои инициалы.

– Все, – едва слышно сказала она.

– Нет, не все. Капни кровь. Магия должна засвидетельствовать, что ты – это действительно ты. – Артемис скривил губы в ехидной усмешке. – Мы же не хотим, чтобы кто-то потом усомнился, что ты по доброй воле передала наследство? Руку давай!

Матильда повернула кисть, открывая доступ к тонким венкам на запястье. Ахнула, когда маг молниеносным движением прошелся по ним ножом, и зашипела, когда он подставил договор под тяжелые алые капли крови.

Пергамент засветился. Пленница прижала израненную руку к груди и вновь отступила к стене, словно серые камни могли хоть как-то уберечь ее от творившегося безумия.

Артемис довольно кивнул, наблюдая, как витиеватые строчки постепенно пропадают, – значит, магия приняла клятву.

Но вдруг, совершенно внезапно, свиток полыхнул зеленым светом, вздрогнул и… пеплом осыпался на пол.

– Что… что случилось? – Артемис опустился на колени, подбирая обгоревшие клочки. – Что такое? – Он перевел взгляд на Матильду. – Что это такое, я спрашиваю?!

– Не знаю. Я не знаю.

– Не знаешь?! – закричал маг. – Что ты сделала?!

– Ничего… Я не знаю…

Артемис подскочил к ней и, дернув за волосы, заставил приподнять голову и смотреть ему прямо в глаза.

– Отвечай, идиотка! Что ты сделала?

Матильда замерла.

И тут Артемис увидел, что из ее глаз ушел страх, а искусанные губы растянулись в издевательскую усмешку.

– А ты хотел так легко получить все и сразу? – вопросила леди. – Я тебе не кузнечик, чтобы перед каждой сволочью из штанов выпрыгивать.

– Что?

Женское лицо подернулось рябью, платье затрещало по швам, и уже через секунду на месте камеристки стоял Блай, легким движением стряхивая с себя последние ошметки чужой личины.

– Что такое? – пробасил он хрипловато. – Думал, ты один такие заклятия знаешь? Зря. И посильнее тебя маги имеются.

Осознание произошедшего обрушилось на Артемиса, подобно лавине. Под хохот горбуна он бросился к дверям, намереваясь покинуть подвал как можно скорее, пока колченогий калека выпутывается из длинных женских юбок.