– Нет. С Лилей я сам побеседую.

Матильда недоверчиво глянула на горбуна.

– Иди-иди, – расщедрился он на улыбку. – Не съем твою подружку, не бойся.

– Только если она сама захочет остаться с вами.

– Захочет, чего не захотеть-то? Так ведь?

Лиля молча кивнула. Какой смысл прятаться? Все уже всё знают. Настроение похоронное, чего от будущего ждать – неизвестно, проблем образовалось столько, что и вовек с ними не разобраться.

– Меньше врать надо. – Горбун закрыл дверь за Матильдой и обернулся к Лиле. – И за действия свои отвечать.

– А я разве прячусь?

– Не прячешься, верно, но и резвости особой не наблюдаю. Приказал тебе лорд в комнату идти, ты и пошла, как овечка на заклание. Поспорить не могла? Объяснить все? Уверить, что любишь, что жить без него не можешь, что бред этот не тобой придуман?

Лиля нахмурилась:

– И как вы себе это представляете? «Риккон, прости, пожалуйста, я тебя обманула, но это все пустяки по сравнению с тем, что я к тебе чувствую», – так, что ли? Глупо.

– Глупо, – согласился Блай и сел рядом с девушкой. – Само собой, глупо. Зато ты призналась, что он тебе небезразличен. Заметь, не мне призналась, а самой себе. А теперь подумай: надо ли опускать руки сейчас, когда ты определилась?

Черт… Стоило разок оговориться, и все. Лиля еще больше помрачнела.

– Чего скуксилась? – посмеиваясь, спросил горбун.

– Теперь-то какая разница? Безразличен или нет… Не от меня, а от него теперь все зависит.

– От него, говоришь? Эх, ты… дуреха. Да поздно тебя учить, без толку… Думай лучше, что дальше делать собираешься.

– А что делать? Ясно же, выгонит меня с чернолесских земель: и из дома, и из замка. Как бы вообще из жизни не выкинул, теперь-то у него настоящая хозяйка Златодола есть.

– Да ты никак ревнуешь?

– Нет.

– Ревнуешь. – Блай словно не слышал глупых оправданий. – Хорошо, что ревнуешь. Должно помочь. Да ты не грусти, не грусти, девка!

Матильды не было три часа. Горбун просидел половину этого времени с Лилей, успокаивая и заставляя поверить в лучшее.

Была уже середина ночи, но Лиля и не думала ложиться. Да и как тут уснешь, если на кону стоит все твое существование?

– Ну что? Зачем звал? – подскочила она к подруге, стоило той переступить порог.

Матильда устало махнула рукой, и Лиля заметила неглубокую царапину на левом запястье. Свежую еще, переходящую в наспех размазанный кровавый след.

– Не обращай внимания, – Матильда пошевелила рукой. – Подтверждала свой титул. Пара капель крови, и я чиста перед законом, совестью и богами. А у Златодола законная хозяйка. Должна признать, твой Риккон весьма умел, было совсем не больно.

Лиля задержала дыхание на словах «твой Риккон», но Матильда тут же поправилась:

– Ну, не совсем твой, конечно, это я так, обмолвилась.

– А… ну да. Так о чем разговор был?

– Все о том же. Пересказала свои злоключения, обвинила во всех грехах Кольбера, как могла оправдала тебя. Извинилась за ложь.

– И?

Матильда замялась:

– Ну… много чего было… Даже не знаю, что пересказывать…

– Что с императорским указом? – Лиля пристально смотрела на подругу, боясь отвести взгляд и упустить какую-нибудь важную деталь. – Что с браком?

– Кхм… Да, брак… Понимаешь, Риккон сказал… В общем…

– Матильда, не тяни!

– Он сказал, что не собирается отменять свадьбу только из-за того, что невеста теперь другая.

Лиле показалось, что внутри что-то оборвалось. Надежда, которая до последнего момента грела сердце, исчезла. Испарилась, как капелька росы под жарким солнцем. Миг… и пустота.

Стало трудно дышать, грудь сдавили стальные оковы, вырывающие из легких тихий хрип.

– Он так и сказал?

– К сожалению.

– Ему… все равно?

– Лиля, но ведь и ты говорила, что тебе безразлично. Убеждала, что ничего не чувствуешь к лорду. Помнишь? Я подумала, что раз так, то ничего страшного.

– Матиль… гхм… Матильда, а ты согласилась?

Бывшая камеристка стрельнула взглядом в сторону двери и пожала плечами:

– Никто особо и не спрашивал. Но ты же сама говорила… что не любишь…

Лиля ощутила, как изнутри, из самой глубины растоптанной души, поднимается какое-то противоречивое чувство. На глаза навернулись слезы, но девушка не позволила пролиться ни единой капле. Шумно выдохнула и, встав в полный рост, распрямила плечи.

– Люблю или нет – дело десятое. Он мне нравился. Очень нравился. Возможно, даже больше, чем просто нравился. На тот момент я полагала… Я надеялась, что это взаимно.

– Значит, все-таки любишь?

– Мы не говорили о любви! Ни он, ни я. Да мне и не нужна была его любовь. Точнее, нужна, но… Я не знаю, как объяснить. – Лиля нервно передернула плечами. – Я не думала об этом. – Она смотрела на Матильду широко раскрытыми глазами. – Полагала, есть еще время для любви. Что она сама появится, когда придет час.

– Значит, любишь?

– Да какая разница?! Я не собираюсь унижаться перед человеком, которому не нужна.

– Лиля, просто ответь: ты его любишь? – настойчиво повторила Матильда.

– Может быть! Довольна? Верней всего да, люблю! И поэтому больно! Как можно поменять одну невесту на другую? Мы медленными, но уверенными шагами двигались к светлому будущему. А он… а он скотина!

– Да нет, это не он скотина, а я. – Матильда выдавила виноватую улыбку. – Прости, пожалуйста, я пошутила.

Лиле потребовалось несколько минут, чтобы осмыслить фразу.

– Повтори…

– Я пошутила. О браке даже речи не было. Риккон ничего не говорил, просто ты все время так яростно отстаивала свободу от чувств и эмоций, так упрямо твердила, что жених тебе безразличен, что я подумала…

– Ты считаешь, сейчас подходящий момент для шуток? – сквозь зубы процедила Лиля.

– Хотелось разрядить обстановку.

– И у тебя это отлично получилось. – Девушка раздраженно отвернулась к окну.

А Матильда оглянулась на дверь и осторожно кивнула.

Створка приоткрылась, мелькнувший в проеме Риккон кивнул в ответ и, едва заметно улыбнувшись, ушел восвояси.

Ночью так никто и не уснул. А утро началось с форменного сумасшествия.

– Мы едем в Златодол, – заявила Матильда на рассвете, едва вернувшись после очередного разговора с лордом.

– Я тоже? – уточнила Лиля.