— Расскажу в следующий раз, — обещал де Голль.

Больше они не виделись.

При «полном совпадении точек зрения» парижские переговоры не дали крупных решений. Но немало дали в личном плане: доверительные отношения, — это тоже достижение. Это заметили СМИ. И им это понравилось. Это заметили дипломаты. И сообщили в свои столицы. Сэр Пьер Дикстон писал в Форин офис: «Визит президента Кеннеди в Париж начался удачно. Большинство французов… пали жертвой очарования молодого президента и его супруги».

Прощаясь, Джек объявил: «Я мужчина, сопровождавший Жаклин Кеннеди в Париж». Она сияла.

14

Посетив Европу, Кеннеди еще раз убедился: курс, намеченный им в международной политике, в целом верен, но чрезмерно мягок. В мире, где есть такие друзья, как де Голль, и противники, как Хрущев, мягкость — роскошь. Мало заявлять, что цель № 1 — превращение Америки в страну, способную в любое время, в любых условиях, в любой точке мира решить любую проблему. Надо это показать. И своим, и всем остальным.

Мораль, свобода, гуманизм? Хорошо! Но что нужно сделать, чтобы мир уважал их?

Таким вопросом задался Кеннеди. И ответил: Америка должна быть сильной. Сильнейшей.

Спустили на воду три ударных авианосца, построив их за три с половиной года? Отлично.

Плюс — первый в мире атомный ракетный крейсер «Лонг Бич»? Супер.

А чтоб не было им скучно в океане — четыре атомных подлодки «Спиджек» и три ракетных — «Этан Аллен». Заложили и десять новейших «Лафайетов». Класс!

Вместе с мощью развивается и глобальный бренд «Америка». И это требует максимально допустимой концентрации власти. Джек лишил министров ряда полномочий. Бюрократы могут сгубить даже такую идею, как «американская империя», — считали он и его команда.

Эти новые стратеги американской глобальной вовлеченности, энергичные и уверенные в своей компетентности и превосходстве над «отсталыми консерваторами», создали «квадрат силы» — центр связности главных точек влияния: Белого дома (прежде всего — аппарата советника по национальной безопасности Банди), Пентагона, Объединенного комитета начальников штабов и Госдепа. Именно там шли главные дискуссии и принимались важнейшие решения.

Это они начали решать главную задачу внешней политики: создание ситуации, когда «ни одна держава и никакой союз не могли бы угрожать Соединенным Штатам… Сохранение такого положения, когда никакой блок не может овладеть достаточной силой, чтобы… превзойти нас».

Кроме военной и технической области, к решению этой задачи привлекли все средства и осуществляли на всех направлениях: в области развития космических, образовательных, информационных и других технологий, связанных с управлением волей и сознанием.

Кеннеди не боялся тратить деньги. Эйзенхауэр, бывало, даже военный бюджет не повышал, опасаясь «подорвать экономику и стабильность доллара». Джек же сразу после избрания поручил советнику Полу Самуэльсону[155] оценить возможность крупных расходов с точки зрения ущерба хозяйству. Анализ, проведенный будущим нобелевским лауреатом, показал, что «расширение государственных программ может только помочь, а не помешать здоровью экономики». А глава Группы экономических советников Уолтер Хеллер[156] утверждал, что «ресурсов хватит, чтобы создать великое общество в стране и осуществить великие проекты за ее пределами».

В марте 1961 года Кеннеди заявил Конгрессу: «Наш арсенал должен быть таким, чтобы обеспечить выполнение обязательств и нашу безопасность». В первую очередь, он имел в виду арсенал военный. Но — не только. И продолжал: «Не будучи скованы спорными бюджетными потолками, мы не должны избегать дополнительных расходов там, где они необходимы».

А как еще перейти в наступление сразу в четырех пространствах: военном, деловом, культурном и знаковом? Причем через «развивающийся мир». Под властью Востока он угрожал бы США. Нужно было втянуть его в зону своего контроля, фланги которой прикрывала НАТО.

Кеннеди считал, что битва Востока и Запада решится в «третьем мире». Но без опоры на атлантический оплот с его военным, научным, техническим и культурным ресурсом думать об этом было сложно. Кроме того, выполнение обязательств в Европе стоило денег. И немалых.

И вот Джон и его команда создают внешнеполитическую стратегию. Ее принципы: (1) быстрое наращивание мощи и обретение превосходства во всех областях; (2) мобилизация дипломатии и культурной (знаковой) экспансии в диалоге с соперниками; (3) усиление союзников; (4) предельное расширение влияния в «третьем мире» и развитие наступления.

Да. Новые рубежи были везде. Их просто надо было видеть.

Но главный пролег в Берлине. Там, где Восток и Запад стояли лицом к лицу.

1

Встреча с глазу на глаз с Хрущевым была своего рода моделью встречи систем.

Президент лично прикоснулся к иному миру, о котором знал лишь из специальных сводок, сообщений СМИ, со слов советников и из книг. Теперь он столкнулся с его мировоззрением, ценностями, языком. Узнал о планах страны, возглавлявшей конкурирующую систему, активно расширявшую свое влияние в Азии, Африке и у берегов Америки — на Кубе.

Здесь уместен шаг назад: из июня — в апрель 1961-го, из Восточного полушария — в Западное, и из ситуации мирной дискуссии — в зону вооруженного конфликта.

Весна 61-го стала одним из самых суровых моментов жизни Кеннеди. Тогда он впервые в полной мере ощутил ответственность президента за принятые решения.

В заливе Свиней 17–19 апреля кубинская армия разгромила десант контрреволюционеров, атаковавших остров с ведома и при поддержке США. Так режим Кастро одержал победу не только над оппозицией, но и над США. Это был жесткий вызов, с которым Кеннеди пришлось столкнуться в самом начале своего президентского срока. Это был тест. Проверка на прочность.

Но почему он стал возможен? И кому был нужен?

* * *

Волшебный остров!

Джек посещал его дважды — в 1957 и 58 годах. С Джо Смазерсом — сенатором от Флориды.

Он навестил посла США Эрла Смита, которого знал не только как дипломата и соседа по Палм Бич, но и как мужа своей любовницы Флоренс Притчет. Об их романе светская львица Бетти Сполдинг писала, что он «был примером самых нежных отношений Джона с женщиной».

Как славно, что они остались друзьями!