Их блокировали на болотистом побережье. Парашютисты оставили Соплильяр. На помощь вылетели В-26 с грузом боеприпасов, но кубинские Т-33 и зенитки помешали их доставить.

В тот же день представитель СССР в ООН Валериан Зорин зачитал письмо Хрущева. Он требовал «прекратить агрессию США», грозя принять «меры для оказания помощи республике Куба». Эдлай Стивенсон зачитал ответ Кеннеди, где отрицалось участие во вторжении США, но утверждалось их право защищать Западное полушарие от опасности извне.

Хрущев заявил, что мера участия Штатов известна и СССР «окажет кубинскому народу и правительству всю необходимую помощь…».

Повстанцам помощи ждать было неоткуда. Обороной острова командовал Фидель. Его режим переживал ключевой момент. Он, Рауль, Че знали: проиграем — пощады не жди. Девиз «Победа или смерть!» обрел новый смысл. Смерть! Вот что значило поражение. Бились за жизнь, за власть, за себя, за свои идеи и планы.

Тем временем бригада гибла. Восстания не произошло. Кольцо сжималось.

И тогда Даллес предложил ввести в бой авиацию и морскую пехоту США.

10

В отличие от кубинских лидеров, жизни Кеннеди ничто не угрожало.

Но он был в сложном положении. Становилось ясно: операция близка к провалу. Между тем Даллес требовал вмешательства: «Положение критическое! Пора бить с моря и с воздуха». Может, с военной точки зрения это и было верное решение. Но не с политической. Кеннеди бить не мог. Он связал себя обещанием: американцы в боях участвовать не будут. Позволил лишь прикрыть В-26, летящие поддержать десант, не зная, что в их экипажах есть граждане США.

Но случилось непредвиденное. В-26 и прикрытие разминулись — прибыли в точку встречи с разницей в час. Никого не обнаружив, бомбовозы полетели к Кубе. Где два из пяти ждала гибель.

Помощи десант так и не получил и сражался в окружении. Артиллерия прижала его к земле. Реактивные Т-33 сбивали В-26. Таков был итог отказа от второго удара по аэродромам, назначенного, но отмененного Джеком.

Но погубило бригаду не это. На гибель, как считают ряд участников событий, включая Тэда Соренсена, ее обрекли иллюзии «силовиков» и их желание «сдвинуть» Кеннеди вправо.

— О, будь я мудрей… — твердил он Соренсену, — то отменил бы высадку… Как я мог так далеко оторваться от базы? Всю жизнь я сперва доверял себе, и потом — экспертам. Как можно было позволить им рулить?

18 апреля он узнал: разрыв между планом и исполнением невероятно велик. Неверны были и видение картины в целом, и конкретные расчеты. Огрехи и нестыковки вели к катастрофе.

Больше того — его обманули. И не раз. Восстания не произошло. Провести высадку скрытно не удалось (да разве могло удастся в открытом обществе, где о таких операциях СМИ часто сообщают задолго до их начала?). 19 апреля десант сдался.

Бригада потеряла 114 человек убитыми и 1202 пленными. По кубинским данным, правительственные войска потеряли 176 солдат и офицеров, по другим — от 500 до 4000 убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Но они победили. Гавана ликовала. Вашингтон искал выход. И не находил.

Соренсен пишет, что когда генерал Тейлор проанализировал ситуацию, он доложил Кеннеди, что для успеха подобной операции нужно было от 10 до 20 тысяч человек, а не полторы тысячи; что поддержка ВВС была непростительно слабой, а командиров среднего звена, способных эффективно управлять ходом боя, оказалось слишком мало. Не было и резервов.

Каков же итог? Выживших снимали со скал американские суда.

11

Это было поражение.

Поражение бригады, поражение ЦРУ, поражение «ястребов».

Но главное — поражение Кеннеди. Опасный удар по его репутации.

Удар по бренду «Кеннеди».

Пришла пора платить по счетам. За то, что доверился безответственным чиновникам. Позволил втянуть себя в авантюру на старте президентского срока. Пошел на поводу у эмоций — антипатии к коммунизму и Кастро. Переоценив бригаду 2506 и специалистов из ЦРУ, недооценил поддержку Фиделя кубинцами.

Он не прислушался ни к сомнениям сподвижников, ни к своей интуиции. «Отключил» инстинкт политика. А когда «включил» снова, осталось лишь спасать престиж.

Он послал Адольфа Берла и Шлезинджера во Флориду к лидерам эмигрантов. Там знали о поражении, но не были в курсе подробностей. А услышав о них, пришли в ужас. Их пригласили в Белый дом, где Джек заверил их в своей скорби по погибшим. «Я потерял на войне брата и зятя, — сказал он, — Я знаю, что вы чувствуете». Также он подтвердил свою готовность освободить пленных и поддержать их семьи.

Теперь нужно было, по возможности, успокоить американское общественное мнение, союзников США, «третий мир» и Москву (предстояли переговоры по ядерным испытаниям).

Рейтинг Джека в мире и США падал. СМИ и политики корили его за то же самое, за что он ругал себя. Что ж, он сам дал критикам «палку, которой они будут бить его всегда».

Это видел Кеннеди-политик. Кеннеди-католик понимал другое.

Например, что надо благодарить Бога за это поражение. Поражение — это урок. Наказание. А для христианина наказание не кара, но наставление. И — в случаях с политиками его масштаба — указание: своевременно корректировать методы управления, кадровую политику и систему общественных связей. И перемены должны отвечать не «требованиям момента» и «настроениям в обществе», а его личной стратегии — новой политике, прорастающей из ценностей и целей. Но ее нужно продумать и проверить. Нужна пауза. Широкое обсуждение его действий — не беда.

Пусть атакуют правительство и его лично. В открытом обществе критика власти — норма. Важно своевременно и содержательно ответить. Нанести сокрушительный ответный удар.

Сделать несколько точных синхронных ходов сразу в трех сферах: в элитах; в кругу соратников; в СМИ.

Он приглашает к себе видных демократов — спикера Палаты представителей Рэйберна, председателя комиссии по международным делам Фулбрайта, Хэмфри и других. Он разъясняет ситуацию республиканцам: Эйзенхауэру и Никсону, реакционеру Голдуотеру и либералу Рокфеллеру. Генералам из Пентагона и генералам большого бизнеса.

До поры он сохраняет Даллеса на его посту, понимая, что, пока он на своем месте, стоящие за ним силы воздержатся от жестких ходов против правительства, членом которого является их человек. В то же время и либералы понимают: у них нет другого президента. Только Джек.

Он совещается с доверенными лицами и соратниками. «Впереди — говорит он лучшим и блистательнейшим, — битва за новые рубежи. И вы играете в ней главную роль». А главная роль — это больше влияния, больше возможностей, больше денег.

Он работает с прессой. Признает ошибки и роль в операции: «старая поговорка гласит: у победы сотня отцов, а поражение — сирота… Так вот, как глава правительства, ответственность за него несу я». Говорит об угрозах: «нам противостоит монолитный и беспощадный заговор». Намекает на новые подходы: «мы будем энергичны в борьбе, куда более сложной, чем война».