того, как голова коснулась подушки. В комнате было жарко, плюс при сильном волнении у Энни всегда немного поднималась температура. Но несмотря на все это, объятия Рэя были холодными. В смысле все его тело было холодным — как кусок льда. Но сейчас это подействовало на Энни успокаивающе. Нежность и холод. Она прижалась к его груди и прошептала:

— Ты здесь, Рэй…

— Да, крошка, я здесь.

— Мне приснился кошмар…

— Не волнуйся, крошка, я присмотрю за тобой. Засыпай.

Он, продолжая обнимать ее, аккуратно опустился с ней на подушки. Она потянулась к его лицу, ища своими губами его губы. Поцелуй Рэя был нежным. И холодным. С легким «привкусом» спелой вишни.

Утром, после кошмаров, Энни всегда просыпалась «рывком». Момент пробуждения был быстрым и неприятным. Ощущение было такое, как будто она спала всего три-четыре часа вместо полных восьми-девяти.

Энни встречала это утреннее состояние треснувшими мыслями.

«Он был сегодня со мной. Рэй был здесь».

Она повернула голову вправо, но увидела только скомканную простыню и подушку. В комнате было тепло и немного душно. Никакого намека на запах спелой вишни. Но подушка и простыня, пребывающие в беспорядке, говорили о том, что сегодня ночью Рэй был с ней.

Это было. И в то же время этого не могло быть.

Рэя нет. Он умер. Его убили меньше месяца назад.

* * *

Нельзя сказать, что Энни была «стальной» женщиной. Но считать ее «кисейной барышней» тоже было бы ошибочно. Правильнее было бы назвать ее сильным, уверенным в себе, но с тонким внутренним миром, человеком.

Родом она была из маленького городка, населением всего в две с половиной тысячи человек. Семья Энни (как и большинство жителей) жила на большой ферме, что находилась в нескольких километрах от города. Ферма процветала; ее семья занимались в основном разведением благородных пород лошадей (как для спорта, так и для различной работы). Любимой породой Энни была арабская чистокровная.

Жизнь на ферме располагает к дисциплине и порядку, и Энни с детства была приучена к работе. Конечно (как на любой подобной ферме) вместе с ее отцом работали ветеринар мистер Бланш и его личный помощник (он же зоотехник) мистер Грэм (который также отвечал за поставки корма и опилок и следил за «распорядком дня» лошадей). Были еще три-четыре помощника — для тяжелой работы. Пока Энни была маленькой, она помогала матери и тетушке по хозяйству, приучаясь к домашнему порядку. Также она помогала следить за состоянием участка, на котором разводили лошадей, и участка для прогулок и демонстраций. Нередко ей приходилось убираться и в самих конюшнях — отец любил разносторонность труда.

После семи часов занятий в школе дома ее ждали еще четыре часа работы по хозяйству. Энни воспринимала это как само собой разумеющееся, и никогда не отлынивала от работы. Она любила лошадей. В юном возрасте ей нравилось ухаживать за ними, устраивать конные прогулки со своей тетей Ритой, а — уже в старших классах — ей иногда разрешали вести демонстрации для покупателей.

Так что Энни была девушкой опрятной, выносливой и старательной. Но было в ней и нечто такое, что отличало ее от большинства подруг, да и — чего скрывать — от родителей тоже. Отец снисходительно называл это «тонкой организацией души». Энни любила ферму, свою семью, свежий воздух и простор. И знала, что, в будущем выйдя замуж унаследует семейный бизнес. Жизнь была понятной и простой. Но именно это с возрастом вгоняло Энни в тоску. Особенно после перехода в выпускной класс. Умом она понимала, что ее ждет «сытая», не бедная жизнь; и эта жизнь была выбрана не ею. И даже не ее родителями. В тех краях подобное развитие событий было естественным: дети фермеров продолжали дело родителей целыми поколениями. А дети тех, кто жил на более маленьких фермах, как правило, уезжали в город и искали «свое место» там. Но они не могли уехать далеко и почти все выходные и праздники продолжали чем могли, помогать старикам.

Для Энни же этот город был слишком мал. Тесный как кладовка, пристроенная к амбару. Работа в нём и периодическая помощь на ферме казались самообманом, иллюзией того, что у тебя есть выбор. Конечно, были и те, кто уезжал в города с населением более сотни тысяч человек, но причиной тому было либо разорение или продажа семейных ферм. Энни мечтала о большем. О городе, население которого «стремилось» к шести, а то и семизначной цифре.

Она любила жизнь и работу на ферме, но чувствовала, что не сможет заниматься этим всю жизнь, как ее мать или тетя Рита. Однако и бросать семью не хотела. Понимала, что просто так отец ее не отпустит. И потому Энни прилагала все усилия, чтобы хорошо учиться.

Ее отец, несмотря на то что был человеком «земли» и серьезного образования не имел, никогда не сетовал, что дочь иногда задерживалась в школьной библиотеке или на дополнительных занятиях (хотя могла бы помочь по хозяйству). А сама Энни цеплялась за такие возможности. Крепко-крепко. И когда по почте пришли документы, подтверждающие, что она поступила в хороший колледж — пусть и на заочную форму обучения, но зато на кафедру финансов и налогов, — родители устроили ей настоящий праздник. Они действительно были горды дочерью.

Обучение было платным, и родители помогли Энни с первым взносом. Они готовы были помогать и в дальнейшем, но Энни хотела показать матери и отцу свою самостоятельность (и, чего греха таить, избавиться от чувства «должника»). Хотя отец и настоял на том, чтобы она взяла из семейного бюджета часть средств — на первое время, параллельно с учебой Энни планировала устроиться на работу.

И вот наступил день, когда чемодан был собран и погружен в отцовский «Форд». Пришло время прощаться с родным домом. Все испытывали смешанные чувства. Родителей распирала гордость и радость за свою дочь, но переплетались они со щемящей грустью — из-за понимания, что «повернуть вспять» уже ничего невозможно, и впереди — только неизведанное. Тетя Рита вообще расплакалась, когда Энни обнимала ее на прощание; у нее не было своих детей — только любимая племянница. Хотя Энни обещала приезжать «при любой возможности», родители понимали, что такие возможности будут появляться редко.

Для самой Энни это «неизведанное» было еще и радостным: она впервые в жизни делала что-то по-настоящему важное для самой себя.

Машина тронулась с места. И чем дальше от дома ее увозил «Форд», тем сильнее в Энни крепло ощущение, что она оставляет позади очень важную и