* * *

Коридор тянется на триста долгих шагов. Шлем сложен на спине, в одной руке факел, другую держу в напряжении. Все триста шагов иду спокойно, почти крадучись. Тоннель снова делает плавный поворот по широкой дуге и не доходя до конца поворота виднеется свет. Узнаваемый до боли в глазах. Его не перепутать. Это свет от термо-трубок. Но я не спешу. Оставляю горящий факел возле стены — на всякий случай. Можно было бы его использовать как оружие, но свечение огня меня выдаст.

Вперед продвигаюсь уже по стенке. Тихо и плавно. Пространство впереди хорошо освещается, но вокруг много тени и темноты.

Я готов.

Я рожден выживать.

Подхожу к самой кронке света. Еще пол шага.

Резко бросаю себя на свет. Вижу в стене углубление с человеческий рост. Свет бьют оттуда. Углубление — что-то вроде тупика, у которого правая стенка сильно разбита.

По периметру, сверху и по бокам стены увешаны термо-трубками. Они светят на удивление ярко. В углублении стоит стол (очень старый) и стул (такой же). Хлам, мусор раскидан по полу. На столе громоздится что-то вроде передатчика, но видно, что собрали его не на космической станции. Оборудование довольно устаревшее, примерно 2089 года. Плюс минус. Мигает индикатор включения. Я вырубил приемник сразу как спустился, не хотел себя обнаруживать. Внимательнее оглядываю собранную конструкцию — радио передатчика типа того что передавал координаты не наблюдаю.

Индикатор включения соблазнительно мигает зеленым огоньком. Этот прибор как я понимаю, что-то вроде допотопного голограмма транслятора, но только для записи и воспроизведения.

Кто-то его собрал.

Эта мысль возбуждает и пугает одновременно. На Земле не было жизни с 2112 года.

Но может быть, какой-то из Инаков, как и я решил оставить послание для других.

Подхожу к столу, усаживаюсь на стул и нажимаю кнопку воспроизведения.

* * *

Голограмма не четкая, в помехах и постоянно рябит.

Это Инак. Он возится перед транслятором; потом слышатся помехи. Через пару секунду слышу: «Вроде есть».

Затем крохотная голограмма Инака садится прямо на тот же стул на котором сижу я.

Он смотри на меня. Я смотрю на него. Он будто бы видит меня. Его плечи поднимаются с тяжелым вздохом.

«Если ты смотришь меня сейчас Инак, то не буду тянуть. Скажу, как есть. Это планета Земля. И ты прибыл сюда чтобы умереть. Если у тебя есть вопросы, я постараюсь ответить тебе на них в этом послании — но не уверен, что они хоть как-то тебе пригодятся. Да и правдоподобность их будет спорна.

И да. Я самый первый Инак, отправленный со станции на Землю».

Я слушал рассказ первого Инака и чем больше слышал, тем меньше у меня оставалось поводов не верить в услышанное.

«Рождение первого Инока означало истинное воскрешение Человека. Способного выходить за рамки диктуемых внешних условий и нахождение скорейшего направления в развитии жизни людей.

Для управителей это означало вымирание.

Нам вдалбливали в головы при помощи галла-учебников и хроники, что правительства не заботились по-настоящему о своих людях. Что они уничтожали инакомыслящих самым ужасным способом. Устраивали геноцид и гонения. Они вкладывали в наши головы мысль о том, что власть Земли шла в неверном направлении. Нам давали установку, что наши управители не такие как правительства Земли. И мы верили.

Появление Инока они превратили в миссию. Они обличили угрозу своей власти в одеяния надежды и нарекли Инаков истинными спасителями человечества. Посланниками звезд и самой Вселенной. Ублюдки.

Хитрость и лож льются нам в рты сладким эликсиром, и мы с удовольствием глотаем его, и, умоляя, просим добавки.

И пока все заняты восхвалением твоего имени (хых-хых), всех управителей и судьбы, ты с гордо поднятой головой и грудью колесом шагаешь в шаттл, даже не подозревая, что это конусообразный гроб, который отправят «домой». Туда с чего все и началось. Ты думаешь сейчас, но какого хрена? Какого звездного мать его члена так поступать? Ведь можно отправлять нас с группами добровольцев-колонистов. Шевели мозгами! Связь со станцией; новый виток цивилизации в масштабах планетарной жизни (а не жизни в замкнутой системе станции) — для управителей это опасно. А Инак, который до прибытия ученых и управителей будет обходиться со всем сам — это шаг в совершенно иное общество.

Короче! Им не нужно чтобы что-то менялось. Станция для управителей — это вершина власти. И всех устраивает положение дел. Пока какой-нибудь Инак не начинает искать ответы на «не практические вопросы». На станции все делают то, что должны и умеют, ради общего блага. Инак может научиться всему чему пожелает.

Мы не спасение.

Мы угроза…»

Я не слышу ничего вокруг. Подозрения подтвердились. Все подстроено.

Я слышу только как пульсирует в голове кровь. И потому не слышу шагов у себя за спиной.

И почти сразу мое сознание отлетает в темноту с противным металлически-чавкающим звуком.

* * *

Первое что чувствую, приходя в себя — тепло. Конечно тепло относительное; но теплее чем было даже в тоннеле. Голова пульсирует от полученного удара. Руки связаны сзади чуть выше кистей. Двигаю пальцами, браслет на месте. Странно.

Чуть приоткрывая глаза — почти щурюсь — помещение не большое. Иней и даже корки льда почти везде — на стенах и полу. На полу лед выдолблен, видимо, чтобы удобнее ходить. Вся комната освещена по периметру потолка термо-трубками от костюмов. Их слишком много…они-то и дают тепло. У потолка почти нет инея. Трубки дают свет и тепло — но откуда энергия?

Одно утешает, все это дело рук человека. Значит кто-то из Инаков. И реакция его нормальная для этого места — напасть и связать. Одиночество этих мест превращается в осторожность и подозрительность.

Я уже хочу открыть рот и позвать как замечаю слева у стены гору вещей. И не просто вещей. Это костюмы. Костюмы Инаков. Костюмы некоторых колонистов. И довольно древние модели скафандров.

Они были свалены в кучу, здесь, и выглядело это не очень. Я стараюсь не подавать виду. Дышу ровно. Хоть и понимаю: тот, кто меня вырубил оставил меня в живых не для спасения. В куче костюмов и скафандров я разглядел (на сколько мог) примерно восемнадцать комплектов. И мне сомнительно, что кто-то из носивших снял их по собственной воле. Надо быть форменных психом чтобы сделать это. Напротив меня у другой стены стоит металлический стол и низкий стул; пучок термо-трубок сложен рядом под каким-то странным агрегатом. Плоский, металлический и хорошо нагретый — я вижу, как дребезжит