– Привет, Роберт! Мы хотим поговорить с тобой, – выпрямляясь, обращается в пустоту Мариан. – Поскольку ты не открыл нам, мы зашли сами.

Все трое останавливаются и прислушиваются.

– Вы что-нибудь слышите?

Кивнув, Мариан идет вглубь дома и заходит в помещение, напоминающее гостиную. Патрисия следует за ней. Приглушенно работает телевизор. Напротив стоят два светло-голубых кресла с плюшевой обивкой, но на них навалено столько вещей, что сесть невозможно. Спиной к ним стоит продавленный диван, забросанный пледами и одеждой, перед диваном – журнальный столик, загроможденный всякой всячиной.

– Роберт? – снова зовет Мариан, и в этот момент что-то шевелится на диване. Дорис, шедшая за ними следом, подпрыгивает от неожиданности. В одной из куч грязной одежды раздается громкий стон, и Патрисия делает шаг назад.

Мужчина с огромной седой бородой садится на диване. Он щурится, взгляд затуманен, футболка плотно обтягивает живот.

Дорис склоняется над ним.

– Роберт, – кричит она. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – сетует он.

– Я принесу воды, – предлагает Мариан. – Если только найду чистый стакан.

Сидящий на диване мужчина трет одутловатое красное лицо.

– Вот, возьми, – говорит Дорис, протягивая ему очки, которые он с готовностью надевает.

Роберт осматривается вокруг и, взяв из рук Мариан стакан, пьет жадными глотками.

– Кто вы? – растерянно спрашивает он.

– Меня зовут Дорис. Мы были членами одной церковной общины в восьмидесятые. Свободная церковь, помнишь?

– Ах вот оно что. И что же вы хотите? – вздыхает он.

– Ты узнал меня?

– Да, конечно.

– Я и мои подруги, Мариан и Патрисия, пытаемся выяснить, что произошло с Маделен Грей. Она проходила практику в Церкви в 1987 году, но в один августовский день внезапно покинула приход.

– Помню, – говорит Роберт, еле ворочая языком.

– Это хорошо, – откликается Дорис. – Я только что разговаривала с Рут Линдберг, и она сказала, что ты видел, как Маделен села в автобус до Мальмё в тот вечер, когда пропала.

Сняв очки, Роберт трет глаза.

– Нет, – бурчит он. – Это не я.

– Но Рут так сказала, – повторяет Дорис.

Он мотает головой и осматривает свои очки, потом протирает их краем футболки.

– Значит, врет.

– Ты уверен? – уточняет Патрисия.

Вновь надев очки, Роберт смотрит на нее.

– Да, абсолютно. Я не видел, чтобы Маделен садилась на какой-то там автобус, и меня ничуть не удивляет, что Рут лжет.

Дорис хмурит брови так, что между ними пролегает морщина.

– Почему ты так говоришь?

– Мы с ней поссорились, – признается Роберт, откидываясь на спинку дивана.

– Из-за чего?

Он проводит рукой по седой бороде, взгляд скользит за окно.

– Из-за пастора Линдберга. Он повел себя неподобающим образом с одной из учениц, а когда я хотел поговорить с ним об этом, накричал на меня. – Роберт пожимает плечами. – Рут говорила, будто пастор ничего подобного раньше не делал и что причиной всему болезнь его отца, но я не знаю, так ли это на самом деле. В любом случае я полагал, что ему нельзя оставаться главой общины, а Рут настаивала, что пастору просто нужно отдохнуть. Две недели спустя он вернулся как ни в чем не бывало, и тогда я подал в отставку. – Роберт тяжело вздыхает. – Мне так и не удалось выбросить из головы ту историю. Уже в первый год моей работы поговаривали, что многие адепты неспроста внезапно и безо всяких объяснений покидают церковь, но Рут и пастор утверждали, будто все это – грязные сплетни. Они проявили ко мне большую доброту: пригласили в общину, когда мне некуда было прибиться, дали образование. Я действительно доверял им, но потом случился тот эпизод с Айно, и кусочки пазла собрались воедино. Впоследствии меня замучила совесть за то, что я вышел из церкви, а не попытался разобраться в происходящем.

– А как же Маделен? – нетерпеливо вступает в разговор Патрисия. – Вы не помните, может, кто-то другой видел, как она села в автобус и уехала?

Роберт отрицательно качает головой.

– Этого я, к сожалению, не знаю, – говорит он и тянется за стаканом воды.

Сердце тяжело бьется в груди Патрисии, как бы она ни старалась замедлить дыхание, кажется, еще немного – и грудная клетка разорвется. Ведь думала: они что-нибудь выяснят наконец.

– Мне трудно дышать, – говорит она и выходит из гостиной.

За это время темные облака сгустились еще сильнее. Солнца уже не видно, и ветер зловеще треплет лист гофрированного железа, приставленный к стене сарая.

Патрисия сжимает кулаки. Ей с самого начала с трудом верилось в то, что Маделен покинула Юсшер. Но полиция, услышав ее вопрос, так уверенно придерживалась своей версии, что Патрисия проигнорировала собственную интуицию.

К глазам подступают слезы, она прислоняется к стене дома. Зачем Рут лгала про автобус и почему Патрисия не могла проявить большую настойчивость, когда приезжала сюда в 1987 году? Она должна была понять: что-то здесь не так. Все это с трудом можно вынести, и Патрисия падает в объятия Дорис, которая, выйдя из дома, обнимает ее.

– Если Маделен не села в автобус, куда же она направилась? – всхлипывает она, уткнувшись в плечо Дорис. – Я должна узнать, я не могу так больше.

Рядом появляется Мариан и гладит Патрисию по спине.

– Мне жаль, – говорит она, – но нам пора ехать обратно, похоже, шторм собирается.

Дорис ведет Патрисию к машине, и все трое садятся в нее. Вставив ключ в зажигание, Мариан оборачивается к ним.

– Вы верите ему? – интересуется она.

Патрисия кивает, глядя на Дорис.

– Я тоже, – соглашается Мариан, включая первую передачу.

– Но я не понимаю, зачем Рут врать, – бормочет Дорис.

– Надо просто-напросто спросить ее об этом, – предлагает Мариан.

48

Как только они возвращаются в отель, начинает моросить, и ветер расшвыривает в разные стороны снопы тонких струек дождя. Эрика и Мона стоят за прилавком, разбирая чистые кофейные чашки.

– Ну как?

Мариан разматывает свой палантин.

– Пастор Роберт говорит, что вовсе не видел, чтобы Маделен садилась в автобус.

Мона вытирает руки о передник.

– Значит, Рут лжет?

– Похоже, – кивает в ответ Дорис.

– Но зачем ей это?

Патрисия скрещивает руки на груди. В глазах сквозит усталость, голова опущена.

– Понятия не имею.

– Может, она просто неправильно запомнила? – пытается найти объяснение Мона и выходит из-за прилавка. – Попробуйте еще раз спросить ее.

– А кто вам сказал, что Рут не будет врать и далее? – сомневается Мариан.

– Но кому еще знать, если не ей? – возражает Мона.

Патрисия качает головой.

– Я уже два раза разговаривала с Рут: она утверждает, что об исчезновении Маделен ей ничего не известно. – Американка кивает головой на часы. – У