здесь тоже не хочется, но разве есть другие варианты? Она не может закрыть глаза на то, что ей известно, и от одной уже мысли о том, чтобы вновь встретиться с пастором Линдбергом, все внутри переворачивается.

– Нет, не получится, – отвечает Маделен, отпускает руки Дезире, берет свою маленькую дорожную сумку и раскладывает ее на кровати.

– Рут просила меня сообщить ей, когда ты вернешься. Я должна проследить, чтобы ты не покидала дом, – монотонно сообщает Дезире.

Маделен косится в ее сторону, потом открывает ящики комода и достает свою одежду. Торопясь изо всех сил, быстро укладывает вещи. Когда сборы закончены и сумка закрыта, из зала собраний вновь доносится голос Рут, который трудно спутать с другим.

– Пять минут, – громко объявляет жена пастора.

Дезире стоит как вкопанная и смотрит на подругу.

– Ты уверена, что не хочешь уехать со мной? – вновь спрашивает Маделен.

Дезире кивает, потом, бросившись подруге на шею, крепко обнимает ее.

– Я сказала, что ты ушла на прогулку, – чуть слышно говорит она. – Но, если не вернешься к ужину, Рут начнет тебя искать.

Маделен чувствует, как к глазам подступают слезы, и пытается смахнуть их, моргая.

– Я помогу тебе уйти через заднюю дверь, – продолжает Дезире.

В этот момент кто-то стучится. Раздаются три четких удара.

– Дезире? – спрашивает Рут. – Маделен вернулась?

Они отпускают друг друга, и Маделен начинает пятиться назад. Дезире пристально смотрит на нее взглядом, в котором сквозит отчаяние.

– Нет, – неуверенно отвечает она. – Еще нет.

Слышно, как Рут вздыхает по другую сторону двери.

– Открой, пожалуйста, мне надо поговорить с тобой.

Дезире подходит к двери, а Маделен растерянно оглядывается по сторонам. В какой-то миг ей кажется, что подруга собирается открыть дверь, но вместо этого она держит ручку, чтобы не открыли снаружи.

– Окно, – шепчет Дезире, кивая в сторону письменного стола.

Маделен хватает сумку, подходит к окну и, открыв задвижки, с силой распахивает его так, что рама ударяется о стену. Проворно взбирается на стол. Держать в охапке сумку ужасно неудобно, но ее все-таки удается вытащить через окошко, и она с глухим ударом падает на землю.

Сидя в оконном проеме, Маделен ощущает головокружительное чувство. Если она сейчас это сделает… покинет церковь таким способом… она никогда уже не сможет вернуться. Мысли проносятся вихрем в голове в долю секунды, но Маделен знает, что поступает правильно. Она должна уйти.

Обернувшись, бросает последний взгляд на Дезире. От улыбки подруги на душе становится теплее, она отталкивается и, пролетев не больше двух метров, приземляется под окном.

Ударяется о землю и падает, но, быстро встав на ноги, вновь обретает равновесие. За спиной слышен звук распахивающейся двери и настойчивый голос Рут. Маделен делает пару неуверенных шагов, потом начинает бежать.

Выбрав небольшую рощицу, окружающую Стурстюган, она скрывается среди деревьев. Густые заросли кустов царапают руки, но Маделен не сбавляет темп.

Ей отчасти жаль, что пришлось уйти без Айно и Дезире. Теперь все время будет волноваться за них. Но разве у нее был выбор? Вряд ли она могла заставить других адептов пойди за собой.

Еще не больше шести часов вечера, к Эви идти рано. Поэтому она бежит вдоль пустынных улиц Юсшера и, несмотря на тревогу, ощущает облегчение. Мышцы ног начинают болеть, но Маделен продолжает бежать до конца, до самой кромки воды на побережье.

47

Суббота, 29 июня

Гравий шуршит под колесами, пока они едут вдоль проселочной дороги. Патрисия оглядывается по сторонам. Они направляются к небольшому одинокому хутору, затерявшемуся среди зеленых полей, окаймленных брызгами маков.

Эстерлен необычайно красив. На десятки километров вокруг под солнцем протянулись колышущиеся зеленые луга, а вдалеке угадывается шум прибрежных волн.

Они проезжают мимо низких домиков с побеленными фасадами и мощеными внутренними дворами, на многих – вывески, сообщающие о торговле фермерскими продуктами. От спрятанных в тенистых рощах хуторов веет таинственностью.

– А что они, собственно, продают? – интересуется Патрисия.

Погрузившаяся в свои мысли Дорис вздрагивает.

– Здесь есть все, от небольших пивоварен до хлебопекарен. Некоторые держат сады и огороды, разводят малину, ревень, овощи и пряности. Другие варят сыры, занимаются ремеслами или заготавливают собственный мед.

Патрисия кивает. На горизонте собираются темные тучи, от вида которых ее бросает в дрожь. Есть что-то зловещее в том, как тени постепенно растекаются по земле.

Она пристально смотрит на Дорис, сидящую на переднем сиденье рядом с Мариан.

– Что тебе известно о пасторе Роберте? – осторожно спрашивает она.

Проходит мгновение прежде, чем Дорис реагирует на вопрос, потом оборачивается к Патрисии:

– Он входил в церковную общину всего несколько лет. Думаю, пастор Линдберг взял его под свое крыло.

– Не знаешь, почему Роберт оставил приход?

– Нет, но помню, что уход его показался мне немного странным. Они работали в тесном контакте с пастором, и многие удивились, когда он уволился.

– Ты не общалась с Робертом с тех пор, как он покинул общину? – интересуется Патрисия.

– Нет, но слышала, что он живет на хуторе в Стернхуве. Вон там, сразу за старой фабрикой по производству крахмала. – Дорис показывает рукой. – Должно быть, здесь, – сосредоточенно сообщает она.

Они въезжают на засыпанную гравием площадку перед обшарпанным красным домом, утопающим в густых зарослях кустарника. Вплотную к дому стоит сарай в таком же запущенном состоянии, а между домами возвышаются горы мусора. Помимо разобранного на детали старого «Шевроле», на земле стоит ржавая плита, валяются автомобильные шины и целое море черных мусорных пакетов.

Патрисия настороженно выходит из машины. Место похоже на помойку. Дорис огибает угол фасада дома, Патрисия и Мариан следуют за ней.

Перед домом возвышается временная лестница из бетонных блоков, Дорис взбирается по ней. Обернувшись, пристально смотрит на Патрисию, потом стучится.

– Роберт, ты дома? – Никто не отвечает, и Дорис повторяет попытку. – Роберт? – зовет она мягким голосом и снова стучится в дверь. – Это Дорис. Ты помнишь меня?

Окно открыто, и изнутри доносится звук включенного телевизора. Мариан тоже взбирается вверх по лестнице и встает рядом с Дорис.

– Ау! Кто-нибудь дома? – громко кричит она.

Не дождавшись ответа, берется за дверную ручку, нажимает, и дверь отворяется.

– Что ты делаешь? – поражается Дорис.

– Дверь открываю, – отвечает Мариан. – Он точно сидит где-то внутри.

Когда они заходят в прихожую, в нос ударяет кислый запах. По полу разбросаны кучи грязного белья и мешки с мусором.

Заходя на кухню, Патрисия инстинктивно прикрывает нос рукой. На плите стоят пустые банки из-под пива, мойка до отказа забита грязной посудой, над остатками еды на столе жужжат мухи.

Дорис бледнеет.

– Мы же не можем