соответственно, отказались; вместо того хранили краткие выдержки скрепленных печатью документов в качестве свидетельства приложения королевской печати. Только Гейтс имел полномочия удостоверять предписания Малой государственной печатью. С этого времени Нортумберленд получил полную власть управлять от имени Эдуарда: подобно Сомерсету, он сделался практически королем; различие между ними состояло в следующем: он руководил чиновниками под предлогом, что Эдуард принял всю верховную власть, тогда как Сомерсет утверждал свое право почти на полную власть как протектор. Была у него и военная поддержка. В феврале 1551 года Нортумберленд сформировал новую конную стражу из 850 всадников, собранную в 12 обученных отрядов и оплачиваемую королем. Поскольку десятью отрядами командовали верные ему советники, герцог сделал первый шаг к созданию регулярной английской армии, которую можно было применять для борьбы с проблемами, кроме вторжений и восстаний. По сути дела, в дворцовой страже Нортумберленда легко усмотреть войска специального назначения[511].

Первой административной задачей герцога было восстановить финансовое положение короны. Экспертные оценки говорили за сокращение расходов и реорганизацию системы, поэтому сэру Уолтеру Милдмею (с 1547 года один из генеральных инспекторов Суда приумножения) и Сесилу, государственному и личному секретарю Нортумберленда, поручили найти необходимые пути и средства. Их цель в области финансов состояла в повышении налогов, взыскании долгов, введении более строгой финансовой отчетности и восстановлении резервов денежной наличности. В структурном плане планировалось заместить, по возможности, самостоятельные доходные институции последних лет правления Генриха VIII (департамент приумножения, казначейство, герцогство Ланкастер, выплаты при вступлении в должность и десятины, опеку и вступление во владение) одним финансовым ведомством, коллективно управляемым Тайным советом. Этот единый финансовый институт должен был стать усовершенствованным казначейством, поскольку было вполне очевидно, что «казначейская система» Эдуарда IV и Генриха VII развалилась, а отдельные доходные департаменты Генриха VIII изжили себя. На самом деле реорганизация началась в 1545 году, когда впервые назначили уполномоченных для оценки дохода короны и управления налогами, а затем объединили генеральных инспекторов с представителями департамента приумножений, чтобы создать второй Суд приумножений (январь 1547 года). В этой работе самую заметную роль сыграл Милдмей. Он понимал, что единое управление требуется, чтобы извлечь максимальную пользу из сокращения расходов; отразить переход финансовой системы от прямого личного контроля монарха к управлению главным образом Тайным советом; поощрить ответственность и подотчетность за общее управление королевскими финансами, а не только за денежные поступления и расходы внутри отдельных департаментов; нейтрализовать роль личной королевской казны, поместив денежные депозиты под контроль Совета[512].

В июне 1551 года Нортумберленд обобщил свою финансовую политику: регулярный доход должен соответствовать регулярным расходам, а королевские долги необходимо ликвидировать. Неплатежеспособность погубила лорда-протектора Сомерсета, поэтому Нортумберленд повысил доходы за счет продажи коронных земель и конфискованного свинца, выплавки золотых и серебряных слитков из церковной утвари, захвата различных епископских земель и обеспечения налогообложения. Долги короне собрали и государственные расходы сократили: ирония в том, что в октябре 1552 года герцогу ради экономии денег пришлось пожертвовать своими жандармами – а ведь, возможно, они не допустили бы восшествия Марии на престол. Изначально выплата заимствований была отсрочена, но (частично благодаря манипуляции с курсами иностранных валют сэра Томаса Грэшема) £132 372 во Фландрии и £108 800 в Англии выплатили к 1553 году. Главным источником беспокойства оставалась «порченая монета». Нортумберленд санкционировал чеканку новых монет в апреле 1551 года по настоянию Сесила, но сначала не смог устоять, чтобы не воспользоваться еще одним понижением курса. Было извлечено £114 500, прежде чем в следующем октябре приступили к устранению проблем в этой сфере. В итоге ввели систематические проверки, чтобы ограничить хищения. Связующим звеном между казначейством и двором стал Питер Осборн: его назначили секретарем главных джентльменов личных покоев короля и чиновником лорда – верховного казначея. С января 1552 по май 1553 года через его руки прошло £39 948, которые под контролем Совета были потрачены на «особые нужды» (строительство укреплений, оплату займов, содержание королевского двора и т. п.). Единовременные выплаты также направили через него казначею личных покоев, который выплачивал их мелкими суммами по приказу Совета[513].

Дефляционная политика Нортумберленда принесла успех: цены на продукты питания пошли вниз. Однако восстановление чеканки золотых и серебряных монет истощило запасы драгоценных металлов в слитках. Летом 1552 года корона оказалась банкротом: некоторые платежи отложили под сомнительным предлогом, что, поскольку Эдуард находится в поездке по стране, его не будут «беспокоить по поводу денег до возвращения» в столицу[514]. В 1552–1553 годах назначили не меньше двадцати финансовых комиссий, важнейшей из которых была комиссия для «проверки и изучения всех департаментов по доходам Его Величества» (23 марта 1552 года). Состав комиссии определили в девять человек, но из тех шести, которые собрались, только один, Милдмей, был специалистом в области финансов. Они работали с мая по сентябрь 1552 года, и 10 декабря доложили о результатах Эдуарду и Совету. Их рабочие выводы излагались в трех частях: в первой и наиболее пространной части содержался отчет о стандартном доходе и расходе за финансовый год, закончившийся в Михайлов день 1551 года; вторая часть описывала отдельные случаи злоупотреблений и коррупции в каждом департаменте; а в третьей предлагались три способа избегать правонарушений или посредством сокращения чрезмерных окладов и ненужных должностей в существующей системе, или при помощи объединения основных финансовых управлений в одно или два хорошо организованных органа.

В докладе говорилось, что доход короны составляет £271 912, а расходы – £235 398 в год, но эти данные были неточными, обманчивыми и ошибочными. Члены комиссии изучили лишь основные департаменты доходов, казначейство и ведение дел в Кале, к тому же действовали в основном в интересах кампании Нортумберленда по должникам короны. Они не занимались департаментами, которые имели дело с «единовременными» доходами, – например, монетным двором, второстепенными службами двора и самостоятельными кассами для повседневных нужд. Они не рассматривали доходы от налогообложения, продажу земли, морское ведомство, снабжение армии и Ирландию. Они высказали оптимистичный взгляд на государственные доходы. Кроме того, посвященную реформам третью часть доклада не представляли в Совет. Написанную, вероятно, Милдмеем, эту часть посчитали слишком радикальной для занимающего должность верховного казначея маркиза Винчестера. Главной целью была консервативная экономия, а не прогрессивные реформы; Милдмей и Сесил находились в меньшинстве в 1552 году. Более того, за два месяца до представления доклада обсуждался другой план: объединить департаменты приумножений и выплат при вступлении в должность с казначейством, а герцогство Ланкастер и орган по опеке и вступлению во владение оставить самостоятельными институциями. Работа началась в последнем парламенте правления Эдуарда (1–31 марта 1553 года): Акт о роспуске, объединении или присоединении некоторых ведомств санкционировал необходимые слияния. Однако Совету не удалось осуществить какие-либо перемены до кончины Эдуарда. Поскольку установленная законом власть почила вместе с королем, реализация этого плана досталась правительству Марии Тюдор[515].

В действительности успех экономии Нортумберленда зависел от завершения войн Сомерсета. Переговоры между Англией и Францией сулили выгоды обеим