золой голов кающихся в первый день Великого поста – Пепельную среду, раздачу веток дерева на праздник Входа Господня в Иерусалим и движение на коленях к кресту в Страстную пятницу, – зримый символизм английской религии был разрушен[489].

Приказу удалить изображения подчинились: все было ликвидировано к концу 1549 года; алтари также очистили по меньшей мере в 14 церковных приходах[490]. Частные мессы тоже упразднили и напечатали указания для проведения причастия в двух вариантах (март 1548 года). Их разработал собравшийся в Виндзоре Собор духовенства: указания обеспечивали общую исповедь тем, кто готовился к причастию, и оставляли возможность для личной, или «тайной», исповеди священнику. «Слова», которые произносились при раздаче Святых Даров, поддерживали реальное присутствие Господа, хотя также позволяли верить в пресуществление. Это означало, что действия, предпринятые Сомерсетом в отношении церковных обрядов и теологии, противоречили друг другу. Как заметил Фокс: «Воздвиглась великая схизма и разные ереси»[491]. Гардинер протестовал, его взяли под стражу (с сентября 1547 по январь 1548 года), затем перевезли в Лондон и в итоге отправили в Тауэр (июль 1548 года). Эдмунд Боннер, епископ Лондонский, испытывал отвращение к нововведениям, но подчинялся до введения Акта о единообразии. В течение всего 1548 года Совет старался предотвратить разлад. Запретили нелицензированные проповеди (24 апреля), а потом и все проповеди (23 сентября); вместо проповедей священники должны были читать с кафедры 12 официальных назиданий, гомилий. Однако в гомилиях Сомерсета критиковались иконы, чистилище и благочестивые дела, а отстаивалось спасение души одной верой – соответственно, они огорчали приверженцев традиций.

Такая ситуация была взрывоопасной, поэтому на следующем созыве парламента (24 ноября 1548 – 14 марта 1549) была предпринята попытка найти решение проблемы. Совет предложил поручить Кранмеру и священникам подготовить проект «одного подобающего и подходящего регламента, обряда и формы церковного богослужения» для использования в Англии, Уэльсе и Кале. Группа теологов создала первую «Книгу общих молитв» на английском языке и представила парламенту для обсуждения. Последовали полномасштабные дебаты: Сомерсет начал в палате лордов с вопроса: «Хлеб ли в таинстве после освящения или уже нет?» В защиту Боннером пресуществления он сказал, что «хлеб все равно есть», таким образом отрицая пресуществление, но допустил сомнение в реальном присутствии[492]. Кранмер и Николас Ридли, епископ Рочестер, уже приняли протестантский взгляд на евхаристию, однако парламент воздержался от радикальной теологии – последняя редакция первой «Книги общих молитв» повторила существующий порядок причастия. В результате не произошло ничего нового, кроме того, что этот молитвенник навязали Первым актом о единообразии – книгу издали в качестве приложения к закону, и, соответственно, она утверждалась властью парламента. Впрочем, дело провалилось, поскольку книга была неоднозначна: издание не приняли ни католики, ни протестанты, а двусмысленность его коренилась в страхе Сомерсета вызвать раздражение Карла V. Конечно, задача протектора была сложной: горячие дебаты в парламенте проявили непреодолимую пропасть между традиционалистами и реформаторами. Восемь епископов проголосовали против «Книги общих молитв» (шесть из них отвергали закон о пожертвованиях на помин души, пять – причастие в двух вариантах); а поскольку среди светских членов палаты лордов также встречались консерваторы, поражение Совета не исключалось. Когда за Актом о единообразии последовал законопроект, смягчающий запрет на браки священников, восемь епископов высказали возражения[493]. Боннера пришлось лишить епископского сана и в октябре 1549 года отправить в тюрьму за противоречие Совету. Тем не менее Сомерсет сам создал себе затруднения: его религиозная политика к 1549 году была непоследовательной из-за противоречивой позиции в отношении обрядов и доктрины.

Самым слабым местом Сомерсета была экономическая политика. Несмотря на то что основной причиной роста цен было увеличение численности населения, порча монеты ускоряла инфляцию, и сэр Томас Смит советовал восстановление веса монет – совершенно необходимый шаг. Однако перечеканка была неосуществима, если по-прежнему вкладываться в содержание шотландских гарнизонов, поэтому Сомерсет отказался последовать совету. Он поручил разработку политики Джону Хейлзу, который способствовал продвижению биллей на сессии парламента 1548–1549 годов, направленных на то, чтобы поддержать обработку пахотных земель, наказать спекулянтов продуктами питания и увеличить поставки мяса, молока, сливочного масла и сыра, заставив овцеводов держать две коровы и растить одного теленка на каждые 100 овец, если в их владении больше 120 голов. Хейлз также оспаривал стратегический запас (то есть обязательную закупку короной продовольствия по фиксированным ценам). Его билли провалились, но налог на овец и сукно прошел – цель состояла в том, чтобы собрать средства для войны с Шотландией и одновременно воспрепятствовать развитию овцеводства, а таким образом и огораживанию[494].

Хейлз также продолжил дело Уолси. 1 июня 1548 года были назначены члены комиссий по огораживанию. Их задача состояла в сборе информации, как при Уолси. Однако к работе приступила только одна комиссия в Мидлендсе – в комиссию входил и сам Хейлз. Попытка не увенчалась успехом; Хейлз утверждал, что членам комиссии помешали проводившие огораживание землевладельцы, которые укомплектовали коллегии присяжных своими слугами. Тогда вмешался Сомерсет. 11 апреля 1549 года он объявил, что обуздает землевладельцев. Он переместил акцент на прямые действия: части конфискованных владений герцога Норфолка и Томаса Сеймура распахали, как и охотничьи угодья графа Уорика. Назначили комиссии для Мидлендса, Кембриджшира, Кента, Сассекса и юго-западной части Англии с предписаниями «исправлять» запрещенное огораживание. Эти действия были незаконными; в полномочия комиссии предыдущего года входил исключительно сбор информации. Таким образом, Сомерсет превысил свои полномочия.

В мае начались бунты в графствах Сомерсет, Уилтшир, Хемпшир, Кент, Сассекс и Эссекс, разжечь их помогли приехавшие комиссии. Хейлз указал членам комиссий, что существует заговор землевладельцев, чья жадность препятствует соблюдению закона об огораживании. Люди взяли исполнение закона в свои руки: сносили изгороди и засыпали канавы. Сомерсет пригрозил бунтовщикам силой, но было уже поздно. Девон и Корнуолл взорвались в июне; Норфолк, Саффолк, Кембриджшир, Хартфордшир, Норгемптоншир, Бедфордшир, Бекингемшир, Оксфордшир и Йоркшир поднялись в июле, а в августе возникли волнения в Лестершире и Рэтленде. Родовая знать и джентри восстановили порядок на юге, в Мидлендсе, Кембриджшире, Эссексе и Йоркшире. Войска, предназначенные для Шотландии, рассеяли бунтовщиков в Оксфордшире, Бекингемшире и Саффолке. Однако для подавления Западного восстания, или Восстания молитвенников, и мятежников Кетта потребовались войска, итальянские и германские наемники и детально спланированные военные операции. Экспедиционные силы под командованием лорда Рассела, сэра Уильяма Герберта и Уорика восстановили порядок. Произошло серьезное кровопролитие: убили 2500 «молитвенников», Кетт потерял 3000 человек[495].

Восстания 1549 года ближе других подошли к классовой борьбе в Англии Тюдоров. Для них не существовало одной причины – тут сошлись разом земельные, денежные, религиозные и социальные недовольства. Лето было жарким, и зерновые не уродились; поднялись цены, а протектор усугубил проблему, зафиксировав максимальные цены на ужасающе высоком столичном уровне. Восставшие в графстве Девон проклинали налог на овец, который, если правильно посчитают, сильно по ним ударит; они неверно поняли «Книгу общих молитв» – думали, что детей можно будет крестить только по воскресеньям,