Тем не менее пришлось задержаться там на пару дней, но Лиссаи Кристиан, ее новый закадычный друг, покидали меня только на время учебныхзанятий. Благодаря им я узнавала кое-что о том, что происходило снаружи.Дмитрий понял, что в кампусе стригой, когда нашли мертвую, обескровленнуюжертву Натальи: и не кого-нибудь, а мистера Надя. Странный выбор, хотя,возможно, дело в том, что он был немолод и потому меньше сопротивлялся. Сославянским искусством для нас теперь покончено. Стражи в центре временногозаключения пострадали, но не погибли. Она просто отшвырнула их, как меня.

Виктора нашли и схватили, когда он пытался покинуть кампус.Эта новость обрадовала меня, хотя она означала, что жертва Натальи оказаласьнапрасной. По слухам Виктор не выказывал ни малейших признаков страха когдаприбыли королевские стражи и увезли его. Улыбался все время, как будто зналсекрет, о котором никому больше не было известно.

Жизнь — насколько это возможно — вернулась в нормальноерусло. Лисса больше не резала себя. Доктор прописала ей что-то против депрессиии тревоги, не помню, что именно, и она стала чувствовать себя лучше. Вообще-тоя абсолютно невежественна в том, что касается подобных таблеток. Считаю, чтоони делают людей глупо-счастливыми. Но эти просто приводят к тому, что Лиссачувствует себя уравновешенной и спокойной.

И это хорошо — потому что у нее возникли другие проблемы.Например, Андрей. В конце концов она поверила рассказу Кристиана о нем исмирилась с тем фактом, что он не был героем, как она себе его представляла.Это далось ей нелегко, но в итоге она приняла разумное решение, сводившееся ктому, что у Андрея были и хорошие, и дурные стороны — как у всех нас. Ееогорчало, как он поступил с Мией, но это не отменяло того факта, что он былхорошим братом и любил ее. Более важно то, что все это избавило ее от ощущения,будто она должна в интересах семьи непремнно занять его место. Теперь она моглабыть самой собой — что и демонстрировала ежедневно. Bстречаясь с Кристианом.

Школа все еще не могла смириться с их отношениями. Лиссуобщественное мнение совершенно не волновало. Она отшучивалась, игнорировалашокированные взгляды и пренебрежение королевских отпрысков, которые не могли поверить,что она встречается с человеком из презираемой семьи. Правда, не все испытывалитакие чувства. Те, кто ближе познакомился с ней во время ее короткогообщественного взлета, полюбили ее за то, какая она есть, а не под принуждением.И демонстрировали свое отношение честно и открыто, предпочитая такую позициюиграм, в которые играло большинство членов королевских семей.

Эти последние игнорировали ее, конечно, и говорили гадости унее за спиной. Самое удивительное, что Мия — несмотря на все унижение, черезкоторое прошла, — сумела-таки снова втереться в доверие к некоторымкоролевским отпрыскам и наладить с ними хорошие отношения. Более того, проходякак-то мимо нее по пути в класс, я заметила первые признаки того, что ее жаждамщения снова вскинула голову. Она с тояла в группе людей и говорила нарочитогромко, явно рассчитывая, что я ее услышу:

— …подходящая пчрочка. Оба из опозоренных, отвергнутыхвсеми семей.

Стиснув зубы, я прошла мимо, заметив, что ее взглядустремлен на Лиссу и Кристиана. 3атерянные в собственном мире они представлялисобой эффектное зрелище: она привлекательная блондинка, он голубоглазый итемноволосый. Я против воли не могла оторвать от них взгляда. Мия права. Обе иxсемьи несли на себе клеймо позора. Татьяна публично осудила Лиссу, и хотяоткрыто никто не обвинял семью Озера в том, что произошло с родителямиКристиана, остальные королевские семьи продолжали сохранять дистанцию.

Однако Мия была права и в другом отношении. В некотором родеЛисса и Кристиан идеально подходили друг другу. Может, они и стали изгоями, нокогда-то Драгомиры и Озера слыли самыми могущественными моройскими лидерами. Ина протяжении очень короткого времени{2} Лисса и Кристиан начали таким образомвлиять друг на друга, что в недалеком будущем вполне могли занять место своихпредков. Oн перенимал у нее некоторый лоск и манеру держаться в обществе, онаучилась отстаивать свои убеждения. Чем дольше я наблюдала зa ними, тем болеезаметными становились излучаемые ими энергия и уверенность.

Чувствовалось, что они не собираются вечно оставаться внизу.

И мне кажется, именно это, наряду с добротой Лиссыпривлекало к ней людей. Круг в котором мы вращались, начал медленно, но вернорасшириться. Мейсон входил в него, конечно, не делая секрета из того, чтоинтересуется мною. По этому поводу Лисса поддразнивала меня, а я по-прежнему незнала, что с ним делать. Какая-то часть души нашептывала мне, что, может,сейчас самое время дать ему шанс стать моим серьезным бой-френдом, в то времякак другая все еще томилась по Дмитрию.

Дмитрий же по большей части обращался со мной как наставник,и не более того. Вел себя по-дружески, сурово, понимающе, требовательно. Ничеговыходящего за рамки обычного, ничего могущего навести кого-то на мысль о том,что произошло между нами, — если не считать кратких моментов, когда нашивзгляды встречались. И, справившись со своей первоначальной, чистоэмоциональной реакцией, я поняла — формально он прав насчет нас. Возрастсоздавал проблему, да, тем более, что я все еще училась в Академии. Но вот то,о чем он еще говорил — это никогда не приходило мне в голову. А должно бы. Двастража, связанные определенными взаимоотношениями, могли отвлекать друг другаот мороя, которого должны защишать. Это недопустимо, нельзя рисковать жизньюЛиссы ради собственных желаний. В противном случае мы были бы не лучше, чемстраж Бадики, который попросту сбежал. Koгдa-то я сама говорила Дмитрию, чтомои чувства не имеют значения, Лисса на первом месте.

Оставалось надеяться, что я смогу доказать это на деле.

— Жаль, что все так плохо с исцелением, — сказаламне Лисса.

— Ммм?

Мы сидели в ее комнате и делали вид, что занимаемся, хотя насамом деле лично я думала о Дмитрии. Я знала, она умеет хранить секреты, но таки не рассказала ей о нем и о том, как близка была к потере невинности. Покакой-то неясной для меня причине я не могла заставить себя об этом говорить.

Она опустила историческую книгу, которую читала.

— Я имею в виду, что мне пришлось отказаться отисцеления. И принуждения. — На последнем слове оиа нахмурилась.

Исцеление рассматривалось как чудесный дар, нуждающийся вдальнейшем изучении: принуждение встречало самый серьезный отпор со стороныКировой и госпожи Кармак.

— В смысле теперь мне хорошо. Ты была права — мне ужедавным-давно следовало обратиться за помощью. Я рада что принимаю этилекарства. Однако Виктор тоже был прав. Я не могу больше использовать дух.Правда, я все еще чувствую его… и скучаю по возможности войти с ним всоприкосновение.

Что на это скажешь? Мне она больше нравилась такой. Угрозабезумия миновала, и она снова стала собой, у веренной и общительной, в точноститой Лиссой, которую я всегда знала и любила. Наблюдая за ней сейчас я без трудаверила, что она, как говорил Виктор, близка к тому, чтобы стать лидером. В этомЛисса очень напоминала своих родителей и Андрея — они так же вызывали чувствопреданности у тех, кто их знал.