– Тебе тоже. – Она порывисто обняла его и побежалав свою комнату, торопясь примерить обновки. Лай подарил ей пушистый розовыйсвитер с таким же шарфом, а Джон – маленькие жемчужные серьги. Она не могла дождаться,когда наденет все это, а надев, принялась красоваться перед зеркалом,расплываясь в счастливой улыбке. Энн была так поглощена подарками, что незаметила, как вошла сестра. Вэл пребывала в ужасном настроении. Грег обещалповезти ее к своим друзьям, но в последнюю минуту передумал. А у Ванессы былосвидание с каким-то красавчиком, и Вэл в рождественскую ночь сидела дома,попусту тратя золотое время. Даже Вард и Фэй уехали в гости. Дома осталисьтолько Валери и Энн.

– Где это ты взяла такой свитер и шарф? – Ей тожехотелось померить, но она знала – Энн ни за что не даст. Ванесса разрешала ейпользоваться своими вещами, а Энн почти всегда запирала дверь и никогда ничегоне предлагала, но и сама не просила. Она жила сама по себе, как всегда. А сейчасстала еще отстраненней, чем раньше.

– Это мне подарил Лай.

– Все играете в любимых брата и сестричку? Энн былазадета ее словами, но вида не подала.

Она всегда гениально скрывала свои чувства.

– Не похоже, чтобы вы были с ним когда-то близки.

Это взрослое замечание удивило Валери.

– Какое это имеет значение? Он ведь и мой брат.

– А ты хоть что-то сделала для него?

– А он мной не интересуется. Все время со своимипедиками.

– Вон из моей комнаты!

Энн угрожающе пошла на нее, Вэл отступила. Иногда выражениеглаз младшей сестры пугало ее.

– Ладно тебе, не сердись.

– Вон из моей комнаты! Проститутка!

А вот это уже напрасно. Вэл застыла, диким взглядомуставившись на Энн.

– На твоем месте я бы высказывалась поосторожней. Ведьэто не я забеременела и продала своего ребенка.

Такого Энн вынести не могла. Она попыталась ударить Вэл, нопромахнулась, а та схватила ее руку и прищемила дверью. Раздался резкий хруст,и обе ошарашенно замерли. Энн высвободилась и снова кинулась на сестру. На этотраз она попала в цель: ударила Вэл прямо в лицо и прошипела, держась за своюруку:

– В следующий раз, если ты еще будешь со мной такговорить, я тебя убью, сука. Ясно?

Вэл задела такое больное место, такую свежую рану, что,пожалуй, Энн могла бы выполнить угрозу. В этот момент вошли Фэй с Бардом. Ониувидели лицо Вэл, Энн, прижимающую к груди руку, и сразу поняли – произошлассора. Родители растащили обеих, и Вард сделал лед, чтобы приложить к синякам,но Фэй все же отвезла Энн в больницу на рентген. Оказалось, у нее растяжение,не перелом.

Ей сделали перевязку. К полуночи Тэйеры вернулись домой иедва ступили на порог, как раздался телефонный звонок. Мэри, мать Джона,кричала в истерике. Сначала Фэй никак не могла понять, о чем речь… Что-то опожаре… О рождественской елке… Потом по спине пробежал холодок… В доме ребятили в родительском доме Джона? Она тоже закричала, пытаясь выяснить, чтослучилось. Наконец трубку взял Боб, он рыдал. Вард взял параллельную трубку, иоба услышали:

– У мальчиков загорелась рождественская елка… Невыключили гирлянды перед сном. И Джон… – Он не мог продолжать, и доТэйеров донеслись рыдания и далекие рождественские песнопения. У Уэлсов былигости, и когда пришло такое известие, никто не подумал выключить музыку. –Джон мертв.

– О Господи… Нет… А Лай? – прошептала в трубкуФэй, а Вард зажмурился.

– Нет, он страшно обгорел, но жив. Мы подумали, что выдолжны знать… Нам только что позвонили, а в полиции сказали…

Фэй лишилась дара речи. Она опустилась в кресло, а Эннсмотрела на нее полными ужаса глазами. Родители совсем забыли о ней.

– Что произошло?

– Несчастный случай. Лай обгорел. – Фэй никак немогла прийти в себя. Она задыхалась. Никогда раньше с ней такого не случалось.На миг ей показалось, что они хотели сказать, что Лай мертв, но это Джон… Джон…Бедный мальчик!

– Что случилось? – заорала Энн, а на верхнейплощадке лестницы стояли близнецы. Энн непонимающе смотрела на родителей. Нет,это невозможно. Она ведь всего несколько часов назад виделась с братом.

– Не знаю… У Лая и Джона загорелась елка. Джон умер. АЛайонел в госпитале… – Она вскочила, а девочки заплакали. Ванесса ринуласьвниз, инстинктивно обняла Энн, и младшая не сопротивлялась. Фэй повернулась кплачущему Варду и увидела, что он снова берет ключи от машины. Через минуту ониуехали. Энн упала на диван и разрыдалась. А Ванесса одной рукой гладила ее поголове, а другой держала за руку Вэл.

В больнице Фэй и Вард увидели Лайонела, ему обрабатывалижуткие ожоги на руках и ногах. Он не владел собой, бился в истерике, пытаясьобъяснить случившееся.

– Я пытался… Мама, я пытался… Мамочка… Но дым такойгустой… Я не мог дышать… – Оба плакали, а он все говорил о дыме, о том,как старался искусственным дыханием изо рта в рот воскресить Джона, вытащив егона улицу, но было поздно, и он сам едва дышал. Пожарные появились, когда он ужебыл без сознания, а очнулся только в больнице, где медсестра небрежно бросилаему, что Джон умер, задохнувшись в дыму. – Я себе никогда этого не прощу.Я виноват. Я забыл выключить лампочки на елке…

Тяжесть утраты снова навалилась на него. Фэй плакала,пытаясь как-то утешить сына, гладила его по незабинтованным местам, смазаннымцелебными мазями. Но он, казалось, ничего не чувствовал, он оплакивал Джона, неиспытывая боли от ожогов. Вард беспомощно стоял рядом, глядя, как они плачут, ивпервые за многие месяцы ощутил, что это его сын. Он молча смотрел на него ивдруг вспомнил, как давным-давно, еще ребенком, Лай бегал по лужайке… играл свпряженным в тележку пони возле их старого дома, еще до того, как всепеременилось… Перед ним все тот же мальчик, ставший мужчиной, и они не понялидруг друга. Но трудно помнить о причине, разделившей их, когда он лежит иплачет, колотит забинтованными руками о кровать… Вард подошел, обнял сына,прижал к себе, и потоки слез потекли по его щекам. Сердце Фэй рвалось на частииз-за Джона… и из-за чувства вины: она радовалась – умер не ее сын. А ведь наместе Джона мог оказаться Лай.

Похороны были душераздирающими. Прощания тяжелей Фэй видетьне приходилось. Мэри рыдала в истерике, Боб плакал еще сильнее жены. Сестры,все четверо, стояли оглушенные, а когда повезли гроб, Мэри попыталась броситьсяна него, но ее удержали. Лайонел, высокий, тонкий, бледный, в темном костюме, осуществовании которого Фэй не знала, казалось, сейчас упадет в обморок. На егонезабинтованной руке она вдруг увидела узенькое золотое обручальное кольцо ибыла потрясена. Она не знала, заметил ли Вард, но поняла, что это значит и кемдля него был Джон. Это величайшая утрата в жизни ее сына и, возможно, самаястрашная.