Не доехав еще до строившегося укрепления, онувидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречуверховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Этобыл князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратионприостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Онпродолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что онвидел.

Выражение: «началось! вот оно!» было даже и накрепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будтоневыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался вэто неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и чтодумает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что-нибудьтам, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него.Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, исказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и чтоему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшисьот быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своимвосточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Онтронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрейвместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер,личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб-офицер наэнглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который излюбопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полнымлицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади,представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле средигусар, казаков и адъютантов.

— Вот хочет сраженье посмотреть, — сказалЖерков Болконскому, указывая на аудитора, — да под ложечкой уж заболело.

— Ну, полно вам, — проговорил аудитор ссияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что онсоставлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казатьсяглупее, чем он был в самом деле.

— Tres drole, mon monsieur prince, [Оченьзабавно, мой господин князь, ] — сказал дежурный штаб-офицер. (Он помнил, чтопо-французски как-то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)

В это время они все уже подъезжали к батарееТушина, и впереди их ударилось ядро.

— Что ж это упало? — наивно улыбаясь, спросилаудитор.

— Лепешки французские, — сказал Жерков.

— Этим-то бьют, значит? — спросил аудитор. —Страсть-то какая!

И он, казалось, распускался весь отудовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист,вдруг прекратившийся ударом во что-то жидкое, и ш-ш-ш-шлеп — казак, ехавшийнесколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков идежурный штаб-офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудиторостановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казакбыл мертв, лошадь еще билась.

Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и,увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будтоговоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошегоездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага быластаринная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ отом, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минутуособенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, укоторой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.

— Чья рота? — спросил князь Багратион уфейерверкера, стоявшего у ящиков.

Он спрашивал: чья рота? а в сущности онспрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.

— Капитана Тушина, ваше превосходительство, —вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом,фейерверкер.

— Так, так, — проговорил Багратион, что-тосоображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.

В то время как он подъезжал, из орудия этого,оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видныбыли артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие еена прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1-й с банником, широкорасставив ноги, отскочил к колесу. 2-й трясущейся рукой клал заряд в дуло.Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед,не замечая генерала и выглядывая из-под маленькой ручки.

— Еще две линии прибавь, как раз так будет, —закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, нешедшую к его фигуре. — Второе! — пропищал он. — Круши, Медведев!

Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким инеловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, какблагословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу.Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, онстрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которойвыдвигались большие массы французов.

Никто не приказывал Тушину, куда и чемстрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которомуимел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!»сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся передним поле сражения, как бы что-то соображая. С правой стороны ближе всегоподошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речкислышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, задрагунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колоннуфранцузов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратионприказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитскийофицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутсябез прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазамипосмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицерабыло справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это времяприскакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, чтоогромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевскимгренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагомпоехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковатьфранцузов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, чтодрагунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него былнаправлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков влес.

— Хорошо! — сказал Багратион.