* * *

– Про таких у нас на Украине говорят: куда ни повернется, там верба растет.

* * *

Рыжая, быстрая, полная доброжелательства. Но ее боятся, как чумы: если уколет в ляжку, будь уверен: эта нога из строя вышла. В вену попадает с пятого примерно раза.

* * *

Генерал: – Вот, понимаешь, теперь военное дело немодно. Два сына у меня. Один в инженеры пошел, а другой по гуманитарной линии – в цирковое училище.

* * *

– Не пей, тебе же машину вести.

– «Скорую помощь» не останавливают. Я потому на «скорую» и пошел.

* * *

Детские годы, это годы настоящей, а не пустяковой жизни.

* * *

– Ты что невеселая, с людьми неласковая?

– Будешь за 300 рублей ласковая…

* * *

– Пить надо по месту жительства. (Кондуктор в автобусе.)

* * *

– Идите по направлению прямо.

* * *

– Мы не для того сюда пришли, чтобы они праздновали женский день и кидали свои посты.

* * *

– Курица. А лицо мадонны.

* * *

Голосом срывается на высоких нотах. До писка.

* * *

– Я закрою глаза и с закрытыми глазами попаду в сосну. Видишь, попал! Но ты не удивляйся: я не совсем глаза закрыл, а прижмурился только.

* * *

– Покрывал врагов. А теперь не хочет поглядеть людям в глаза. Прячет их от людей. Нет, не спрячешь, тов. Пономаренко! Не спрячешь от народа своих преступных глаз…

Так говорил один оратор, и другой, и третий. А тот, о ком говорили, всё не поднимал головы, не опускал руки. Он просто умер.

* * *

Представляли начальство, водили по комнатам. Привели в отдел очерка, а там один сотрудник говорил с женой по телефону. Он в смятении положил трубку на стол, а оттуда несся голос жены: «По бабам шляешься, дрянь такая!»

* * *

Пьяная весна. Капли прыгали с крыш, как пьяные. И птицы свистели, как пьяные. И облака неслись высокие, хмельные. И высоко в небе неслись пьяные облака.

* * *

Он был готов к смерти. И к посадке. Но когда угроза посадки стала явственной, он подумал: «Раньше бы…» Теперь он был женат, и у него был ребенок.

* * *

– Ты давно за ним замужем?

– Всю жизнь…

_______

Рассказы А.А.А. [Ахматовой]

– В Гослите при заключении договора платят 25 %. По сдаче рукописи в набор – 35 %. Когда книга выходит – остальные сорок. И вот, когда сдали книгу в набор, я попросила свою редакторшу выписать мне 35 %.

– Кажется, вам 35 % уже выплачивали.

– Если вам кажется, проверьте.

Она куда-то удалилась, а вернувшись, сказала:

– Старшему редактору тоже кажется, что мы оплатили вам 35 %.

– Если и вам, и старшему редактору так кажется, я попрошу вас проверить это обстоятельство у бухгалтера.

Редакторша удалилась, а вернувшись, сказала:

– Бухгалтеру тоже кажется…

И тут я ответила так:

– Если бухгалтеру кажется, его надо связать и тотчас вести в пробковую комнату. Казаться может лирическому поэту, а бухгалтеру ничего казаться не должно. Он должен знать.

_______

Когда мне вручали премию, за моей спиной стоял чей-то бюст – то ли Тита Ливия, то ли Нерона. Он всё время гримасничал, он был недоволен происходящим, и на лице у него было написано: «Кто это? Поэтесса? Ахматова? Первый раз слышу. Сапфо – вот это была поэтесса!..»

Министр подал мне небольшой конвертик. Я поблагодарила и положила его на стол, неподалеку от себя. Министр улыбнулся, взял мою сумочку, расстегнул ее и сам положил туда конвертик. Оказалось, что в нем было миллион лир.

Знаете, как я их потратила? Мы купили шесть чемоданов и напихали в них всякого женского барахла – кофты и прочее. Я приехала в Ленинград под самый Новый год и была как дед Мороз – всем раздавала подарки.

* * *

Я спросила Шуру: – Как ты думаешь, это много – миллион лир?

Шура: – Для человека, который всю жизнь привык обходиться одной лирой – наверно, много.

* * *

– Бог правду слышит, если доживешь.

* * *

– Поменьше рвенья (Талейран).

* * *

– Всякая вещь бывает 1-го сорта или второго (похуже) или третьего (совсем плохого), но дерьмо – не сортится.

* * *

– До 3-х часов ночи играли в бридж, чтобы нас не вытаскивали из постелей. А потом отец ложился и клал рядом с собой револьвер[138].

* * *

Каспий мелеет со времен Петра Первого. Но такого обмеления…

* * *

А. А. Ахматова.

– Рим… Кто построил все эти здания? Не человек же. Тогда кто же?

* * *

Когда меня подвели к старинному замку, где я должна была получать премию, я остановилась, онемев. Огромная, почти отвесная лестница. Каждая ступенька в полметра. Как же я взойду, если я даже на второй этаж поднимаюсь в лифте? Я одолею несколько ступеней – и похороны по четвертому разряду – покойник правит сам – обеспечены.

Я постояла, подумала и сказала себе: поднимись.

– И что?

– Ничего – поднялась.

* * *

В Ташкенте Нечкина пришла с визитом к Анне Андреевне. На светский вопрос «Над чем вы сейчас работаете?» Милица Васильевна ответила полуторачасовой лекцией на тему «Грибоедов и декабристы». Когда она ушла, А.А. сказала: «Я вижу, что из этого города меня без высшего образования не выпустят».

* * *

– Я хорошо веду себя только, когда я печальный (грустный). Когда я веселый, я веду себя плохо и никак не могу остановиться!

* * *

– Добрый человек любить маслины не может.

– Да никто и не любит, просто притворяются.

* * *

– Как уютненько, как интимненько. Хотите я расскажу вам свои взаимоотношения к мужу?

* * *

– Пушкин очень гладко пишет ямбами, поэтому все понятно. А Маяковский когда ямбами – тоже понятно. Но иногда он переходит на хорей – и тогда – ну, ничего не понятно.

* * *

Уму это было не в подъем.