— Михаил, вообще мы с тобой здесь собрались не длятого, чтобы обсуждать нашу личную жизнь…

— А почему ты так думаешь? — перебил меня Михаил.

— Что?!

— Почему ты думаешь, что я не хочу обсудить нашу личнуюжизнь?! Кстати, ты сама назвала ее нашей. Если она наша, значит, она общая.Личная жизнь одна на двоих.

— Ну что ты такое говоришь?!

— Я говорю то, что думаю. А может, я сижу и пью здесьтолько по одной простой причине — потому что неделю назад ты вышла замуж?!Наверное, Бог услышал мои молитвы и сделал так, что ты прожила со своимновоявленным мужем всего неделю и развелась. Может, я страдаю после твоейТЕРАПИИ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ и не нахожу себе места?!

— Ты что говоришь-то такое?!

— Что слышишь! Может, я хотел с тобой сегодня трезвымвстретиться, да не получилось. Не забывай, что я хотел приехать к тебе сам, асам бы я приехал трезвым как стеклышко. Но ты наплела мне про какого-то мужа.

— Я не наплела, — разозлилась я не нашутку. — Он у меня действительно был. Был, да сплыл.

— Я вообще не понимаю, как ты, такая потрясающаяженщина, могла связаться с женатиком?!

— Можно подумать, ты не женатик…

— Женатики тоже разные бывают.

Я принялась нервно теребить свои длинные пальцы и с каждойминутой все больше и больше злилась на Михаила оттого, что он так упорно уходитот разговора о самом главном.

— Миш, давай говорить по существу. Я сюда приехала недля того, чтобы изливать душу и плакаться на несложившуюся личную жизнь. Темболее что личная жизнь у меня сложилась. Она не обязательно связана с мужчиной.Это только дураки думают, что если у тебя есть мужик, то, значит, есть и личнаяжизнь, а если у тебя мужика нет, то и нет ничего личного. Не знаю, как у тебя,а у меня все в порядке. Моя личная жизнь никогда не зависела и не будетзависеть от мужика. Кстати, о твоей жене и в самом деле ничего не слышно?

— Ничего.

— Ну а сам-то ты как думаешь, что с ней произошло?

— Бели бы у меня по этому поводу были хоть какие-тосоображения… Если бы они были… Мне бы стало намного легче. У меня вообщеникаких концов. Я дошел до крайности.

— До какой?

— Я написал заявление в милицию.

— Ты же вообще никогда не доверял милиции?

— Я уже не знаю, кому можно доверять, а кому нет. Ееищут все — и частные детективные агентства, и милиция. Я больше не могу такжить. Я должен знать точно, где она. Мертвая, похищенная, живая, сумасшедшая. Япросто хочу ясности. Кстати, а этот лжеследователь Голубев тебя больше ненавещал?

— Нет, — я слегка замешкалась, но затем продолжиладальше: — Не навещал, но он за мною следил.

— С чего ты взяла?

— Потому, что он появлялся именно в тех местах, вкоторых появлялась я.

Михаил заметно заинтересовался и даже отодвинул очереднуюналитую рюмку.

— Почему ты так думаешь?

— Потому, что я уехала на дачу черт-те за сколькокилометров от Москвы, и он появился там.

— Ты уверена, что он следил за тобой?

— А что ему тогда там делать?! Правда, он появился тамраньше. Намного раньше, чем туда приехала я. Неужели ты считаешь, что этопросто совпадение и нелепая случайность?! Случайно то, что он появился в моемдоме и вынюхивал все, что касается твоей жены?! Случайно то, что он притащилсяв эту забытую Богом деревню и появлялся именно в тех местах, где когда-то былая?!

— На случайности это не похоже Кстати, а зачем тыпоехала в забытую Богом деревню?. У тебя что, давно не было приключений на твоюсимпатичную задницу?

— У меня там были дела.

Я пристально посмотрел на Михаила и с ужасом подумала о том,что ему что-то известно.

— Ты что так на меня смотришь?

— Я не понимаю, зачем ты ездила в, как ты говоришь,забытую Богом деревню?

— Я же тебе уже ответила: у меня там были дела.

— Если этот Голубев таскается за тобой аж за пределыМосквы, значит, тебе угрожает опасность?!

Глаза Михаила заметно сузились, и я в который раз подумала отом, что в них так и сверкают какие-то нехорошие, хитрые огоньки. Словно мыведем тяжелую игру: я по честным правилам, а Михаил нет.

— Со стороны этого Голубева мне больше не угрожаетопасность, — совершенно спокойно ответила я.

— Почему?

— Потому что он мертв. А мертвые, как ты сам прекраснопонимаешь, не могут сделать живым плохо.

— Как это мертв?

— Так это. Он уже даже похоронен.

— Его убили?

— Убили.

— А кто?

— Какие-то отморозки.

Михаил встал и. пошатываясь, подошел к подоконнику.Облокотившись, он отодвинул штору и посмотрел в окно. Затем перевел взгляд наменя и нервно закурил сигарету.

— Анна, мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь.

— А мне кажется, что ты тоже. Кстати, ты оченьнастойчиво пытался со мной встретиться и поговорить. Ты даже сказал мне, чтоэто не телефонный разговор. Я вся внимание. Я жду.

— Чего ты ждешь?

— Твоего разговора.

— А мне казалось, что со мной хотела поговорить ты. Этоведь ты настояла на сегодняшней встрече. Я хотел поговорить с тобой завтра. Явнимательно тебя слушаю. Говори.

Я ухмыльнулась и встала напротив Михаила, облокотившись остену.

— Странно у нас с тобой как-то все, Мишенька,получается. Мы оба хотели с друг другом поговорить, а когда встретились, тооказалось, что говорить-то особо и не о чем. Как это получается?

— Ну, говори, Анна, я жду. Ты зачем ко мне ехала?

— Я хотела узнать, как у тебя дела…— я была на пределеи чувствовала, как окончательно сдают мои нервы.

— Только и всего?

— Да. А ты зачем мне звонил?

— Я хотел сказать, что очень сильно по тебе соскучился.Ты, Анька, у меня каждый день перед глазами стоишь. Ты, дождь, джаз и музыка…

— И именно поэтому ты звонил?

— Именно поэтому.

— Только и всего?