— Ты так говоришь, будто я знаю, где находится комнатадля гостей, — пробурчала я себе под нос и стала подниматься вверх полестнице.

— Вторая комната справа, — донеслось где-то ужесовсем рядом.

Я ощутила волнение и постепенно охватывающий меня страх,который следовал за мной по пятам, поджидая удобного момента для того, чтобыполностью завладеть моим разумом.

— Вообще так гостей не встречают, — говорила ябольше для себя, чем для Михаила. Я просто хотела себя успокоить, хотя бы такимне самым лучшим образом. — Ты хочешь, чтобы я в этой темнотище себе ногипереломала?! Того и гляди, сейчас свалюсь с лестницы… Ну и мужики пошли,задницу от дивана не могут оторвать.

Зайдя в нужную комнату, я увидела совершенно пьяногоМихаила, который сидел в обнимку с бутылкой мексиканской водки, а на стоящемперед ним столе горели зажженные церковные свечи.

— Вот это да! Вот это ты набрался.

Я протянула руку к выключателю, чтобы включить свет, ноМихаил так громко крикнул «Нет!», что я инстинктивно ее отдернула.

— Ты что орешь-то?! Сидишь как церковная мышь при этихсвечах, ей-Богу.

— У меня глаза устали от света. Хочешь мексиканскойводки?

— Хочу. Только у тебя закуски негусто.

— У меня есть лед и лимон.

При свечах лицо Михаила было каким-то неестественно желтым иглубоко несчастным. Налив мне полную рюмку, он посмотрел на меня пристальнымвзглядом и тихо сказал:

— Ты отвратительно выглядишь. Странно, ты всегдавыглядишь просто превосходно, а теперь на тебя просто страшно смотреть.

— Я пришла к тебе для того, чтобы разговаривать, а несмотреть.

— У тебя все лицо в слезах. Что с тобой?

— Ты тоже выглядишь краше в гроб кладут. Я смотрю, тебяуже даже свет раздражает. И долго ты так без света сидишь?

Каждый вечер. И все же ты не сказала мне, что с тобойпроизошло. Ты выглядишь так, будто ты пила горькую, или тебя избили, или стобой произошло еще что-то ужасное. Странно, я думал, сюда зайдет та обворожительная,известная на всю страну звезда, которая способна покорить любое мужское сердце,но сюда зашла совсем другая женщина — измученная, запуганная, с огромнымисиняками под опухшими от слез глазами и бледным, усталым лицом. Ты оченьдерьмово выглядишь, честное слово.

— Спасибо. Ты всегда был щедр на комплименты. У менянеприятности. По-моему, я потеряла своего новоявленного мужа, — чутьслышно сказала я и, осушив рюмку до дна, откусила ломтик лимона.

— Ты же сказала, что вышла замуж всего неделю назад.

— Уже развелась.

— Так быстро?!

— У меня в жизни всегда все быстро. Вся моя жизньпротекает в бешеном темпе. И знаешь, я привыкла так жить.

Мексиканская водка дала о себе знать, и я почувствовала вголове легкий дурман.

— Миш, скажи, если мужик по-настоящему любит, он радитебя разведется?

— Если по-настоящему любит, то да.

— А если в семье есть ребенок?

— Если любят, то уходят и от троих детей. Если человекперестает быть мужем, то это не значит, что он перестает быть отцом.

— Он как будто и разводится и как будто и нет, —начала я говорить сама с собой. — Вроде он живет у меня, а вроде он оттудаи не съезжал. Даже вещи он разделил поровну. Одну половину ей, а другую мне.

— Не строй иллюзий, — резко сказал Михаил ипринялся наливать текилу себе. — Если мужик уходит из семьи, он делает всетак, чтобы тебе это никогда не аукнулось, а если вы вместе всего неделю, а тебеуже аукается, да так, что на тебя без слез не взглянешь, то ты должна покончитьс этим немедленно. Такая женщина, как ты, этого не заслуживает.

Это по меньшей мере несправедливо. Так не оставляют жену,поверь. А если оставляют именно так, то возвращаются вновь. Если мужик и всамом деле хочет освободиться, то он обязательно найдет дверь, через которуюможно выйти. Михаил немного помолчал и, увидев, что на моих глазах показалисьслезы, продолжил:

— Ну что ты на меня так смотришь своими зеленымиглазищами?! Ты хочешь, чтобы я заставил жену твоего избранника убраться с твоейдороги навсегда?!

— Ну что за глупости? — я посмотрела на пьяногоМихаила укоризненным взглядом и покрутила пальцем у виска.

— Я подумал, что ты пришла именно за этим. Ты хочешь ееубрать?!

— Да что ты несешь?! — буквально вскипелая. — Как тебе такое могло прийти в голову?! Просто я ехала к тебе с однимнастроением, а приехала совсем с другим. Может, и правду говорят, чтособственной жизни никогда не бывает. Любая жизнь — это повторение чьей-тодругой. Все, хватит! Я соберу его вещи и отправлю их его жене. Я не хочу, какдругие женщины, проводить в ожидании несколько томительных лет и все впустую. Яне хочу быть такой, как они, потому что я совсем другая. Никогда! Большеникогда никаких женатиков! Вообще никогда!!! Я не хочу растрачивать на женатикасвое сердце, свое время, свою любовь и свою жизнь! Ни на него, ни на его семью!Я уйду в работу. Точно, я уйду в работу. Я буду работать сутками напролет. Явылезу из своей раковины и больше никогда не впаду в депрессию. А если и будузнакомиться с мужиками, то стану требовать у них паспорт и смотреть семейноеположение, чтобы больше никогда в жизни так не вляпаться. А мой женатикисчезнет из моей жизни точно так же, как в нее и пришел. Он исчезнет, а я будукричать, петь от радости и сниматься в кино!

Я откусила еще лимона и выдала на-гора.

— В конце концов любая серьезная связь похожа на зубнуюболь. Она мучает, мучает, а затем все утихает и наконец проходит. Оказывается,что больного зуба-то больше нет. Пройдет немного времени, и я забуду этогочеловека, а эти воспоминания больше не будут ранить мое сердце. Это сейчас больно,но эта боль пройдет. Очень скоро она обязательно пройдет. Я чувствую себяодураченной, и это в таком-то возрасте. С любовью у меня все решено. Все! Я ужене юная, романтическая девушка, которая ищет своего принца… Я найду отношения,в которых не будет такой сумбурности, огня, страсти, сжигающей ревности. Этобудут очень хорошие отношения, и знаешь почему? Потому что в них вообще небудет боли. Я найду отношения без боли!

— Вот теперь я вижу ту женщину, с которой япознакомился! — Восхищенно сказал Михаил, не выпуская бутылки из рук.

Встав со своего места, я выхватила из рук Михаила бутылку ипоставила ее рядом с собой на пол.

— Хватит пить. На тебя уже смотреть противно.