надел манжету мне на руку и прицепил пульсоксиметр на палец. Затем отметил в моей медкарте: давление 99/59 и уровень насыщения крови кислородом 85 %.

– Эти показатели у меня всегда снижены.

Не успела приняться за объяснения, как он сказал:

– Вижу вы уже поднимались на многие вершины. Должно быть, вы хорошо разбираетесь в том, что для вас нормально. Как вы себя чувствуете? Жалоб нет?

– Нет, никаких. Я чувствую себя отлично.

– Очень хорошо. Желаю вам удачи.

Он подписал бланк, вручил его мне, и мы поспешили поскорее убраться оттуда, лишь на пару минут остановившись, чтобы попрощаться с Алисой и командой из Силиконовой долины. Мы выступили, шли быстро и к концу дня добрались до лагеря Кэмп-Канада на высоте 5050 м. До вершины, казалось, уже было рукой подать, кругом древняя вулканическая порода, пятнисто-серая, пронизанная сине-зелеными морскими и красноватыми шлаковыми вторжениями. Наверху нет ни снега, ни льда, поэтому нам пришлось набрать воды из ручья и продезинфицировать ее с помощью моего устройства Steripen, помогающего благодаря ультрафиолету сделать сомнительную воду пригодной для питья. Все таблетки для очистки воды через некоторое время приобретают странный вкус, и в принципе я стараюсь пить только кипяченую воду или из бутылок, но сейчас у меня пересохло в горле, и постепенно я привыкла доверять этому удобному приборчику, пользоваться которым меня научил Клифф Шишабангме. Если все обойдется, понос нам не грозит.

Следующие два дня мы миновали лагерь Нидо-де-Кондорес и двинулись к Высотному лагерю Колера на северном гребне.

– Колера или Холера? – проговорила я, рассматривая карту, на которой, как мне казалось, была ошибка в названии. – Опять какие-то намеки на болезни, кто только из придумывает?

– Не нравится мне прогноз на завтра, – ответил Дэниел. – Как бы не пришлось нам тут пробыть еще один день.

Ну что же, хорошо, еще день на то, чтобы отдохнуть, акклиматизироваться и разобрать снаряжение. Я перебирала свое снаряжение часами. Честное слово! Часами. Зато спать я легла, чувствуя себя суперготовой. Не знаю, что за полтергейст похозяйничал в моих вещах ночью. Утром мы встали в четыре часа, предвкушая быстрый завтрак и пятичасовой подъем, но почему-то я ничего не могла найти. Оказалось, что я уложила не ту маску для лица, не тот паек с перекусами, неподходящие слои одежды. Дэниел стоял у моей палатки, ворчал и читал мне мораль.

– Боже ты мой, Ванесса! Столько гор за плечами, а ты все никак не научишься разбираться в своем барахле? – и так далее, и тому подобное, как будто я сама себе ничего такого не твердила.

Неоднократно побывав на Аконкагуа, Дэниел рассчитывал, что мы будем там первыми. Наконец, мы выступили из лагеря, на полчаса позже и почти не разговаривая друг с другом. Он из тех, кому не нравится плестись в середине, как я узнала несколькими годами ранее, когда пыталась угнаться за ним по камням и осыпям. Кстати, в этом и заключается сложность экспедиции малой группой всего из двух человек; в большой группе можно рассчитывать на то, что портить всем настроение и задерживать всех будет кто-то другой. Если идут двое, то виноват будет или один, или другой, то есть или вы, или напарник. С нашей командой из трех человек шансы были лишь немногим лучше. Честно говоря, мы еще не совсем проснулись. Остин в полусне решил согреть ботинки грелками для рук и забыл их вынуть оттуда. Не знаю, как он этого не почувствовал, наверное, сосредоточенно думал только о предстоящем восхождении, но в итоге он заполучил просто адские мозоли на ногах.

Чтобы наверстать упущенное время, Дэниел решил вести нас вверх коротким путем по особенно крутому склону горы. Это было правильное решение. Через несколько часов мы были впереди всех и шли неплохо, несмотря на усиливающийся ветер и пронизывающий утренний холод. Я порылась в рюкзаке в поисках гелей со спортивным питанием или хоть какого-то перекуса с надписью «энергия». Тропа становилась более сложной, крутой, ледяной. В то утро у меня ушло несколько часов на то, чтобы окончательно прийти в себя, но, когда мы достигли траверса через Гран-Акаррео, отстающим оказался Остин. Наконец, мы остановились передохнуть у большой пещеры у подножия Каналеты – кулуара вблизи вершины, и уже оттуда двинулись вверх. Рельеф становился все круче и сложнее. Дэниел карабкался по скалам, перепрыгивая с валуна на валун, словно рыжий горный козел. Вот черт. Я шагнула чуть выше, двигаясь в кошках по твердой опоре. Обогнула камни и увидела, что тропинка исчезает за краем утеса.

– Дэниел? – позвала я.

Тишина. Я подошла ближе к краю, вытянув шею, чтобы посмотреть, глубока ли пропасть. Оказалось, очень глубока. Сердце ухнуло у меня в груди.

– Дэниел? Дэниел!

– Тут я, наверху. Прихватило меня, вот я присел.

– Черт бы тебя побрал, Дэниел, мог бы и не уточнять.

– Аконкагуа! – крикнул он. – Вышли последними, а поднялись первыми!

– Сколько раз мне позволено будет напомнить, как я говорила, что так оно и будет?

– Просто давай лезь ко мне сюда.

Он указал на тропинку, которая резко сворачивала вверх, к самой вершине пирамиды. Я лезла, перехватываясь руками. Ну, почти готово. Зазубренные слои скал спешили поведать свою историю о том, как они сошлись, а земля отказалась от них и извергла наверх, сокрушив и изменив.

20 января 2013 года, 11:30. Я поднялась на седьмую вершину в моей серии Семь вершин, Аконкагуа, 6962 м, (маршрут через Пласа-де-Мулас).

Через несколько минут к нам присоединился Остин, и мы сфотографировали друг друга на вершине под сияющим синим небом. Мы позировали у сваренного из свинцовых труб креста, стоя на заостренном пике, напоминавшем широкополую шляпу ведьмы. Тучи сгустились, и вскоре вокруг нас посыпался снег. Вершина – лишь середина пути, напомнила я себе. Дэниел жестом велел нам спускаться, и я сосредоточилась на крутых скалах. Начиная переход через траверс, поняла, что теряю жидкость. Усталость охватывала тело, сначала мышцы туловища, потом конечности, незаметно просачиваясь все дальше, словно густой ядовитый сок, и двигаться с каждым шагом становилось все труднее. Теперь мне приходилось расплачиваться за все дни, когда я пропускала тренировки. Не зря говорят, что выплата долгов дается тяжелее всего.

Неведомо откуда на нас налетела слепящая метель на стальной волне ледяного ветра. Я тихо кипела, не в силах понять, как Дэниел, с маниакальным упорст-вом следивший за сводками погоды, упустил возможность ненастья? И почему я сама ничего не заметила? Сама себя-то я считала опытным знатоком погоды. Еще в детстве мне нравились бури и грозы, казалось, я умею настраиваться на небо на какой-то интуитивной волне. Мы с Беном считали, сколько секунд