– Э… Ну! – сказал, повеселев, сержант. – Но при одном условии. Так как с нами дама, то мы все же вначале найдем мало-мальски приличное место и разведем там костер, и уже только потом будет всё остальное. Годится?

– Так точно! – гаркнул Чико. – Эй, Буцефал! Быстрей давай, быстрей, я же и тебя не обделю! – и с этими словами он схватил лошадь под уздцы, лошадь испуганно мотнула головой…

Мадам тут же открыла глаза и спросила:

– Что случилось?

– Да вот, – смущенно улыбаясь, ответил сержант, – мой старинный друг Гринка, оказывается, передал нам бутылочку настоящей русской водки. И знаете, от кого? От самого царя!

– Которого вы вчистую обыграли в Тильзите?

– Пусть даже так! Но вы, надеюсь, не откажетесь составить нам компанию?

– Пить водку? – недовольно спросила Мадам и даже поморщилась.

– Так ведь в такой мороз! – с жаром воскликнул Чико. – Поверьте мне, сударыня, я ведь и сам, как вы, только вино и только свое, домашнее! Но раз сержант велел! Для подержания здоровья! И не здесь! А вон… А вон, кстати, и лес! Дрова на мне! И в честь окончания! А?

– Ну, разве если только так! – согласилась Мадам и улыбнулась. И добавила – Тогда… Н-но, волчья сыть!

И, надо полагать, из-за того, что последние слова были сказаны ею по-русски, Буцефал сразу прибавил шагу – и уже через каких-то четверть часа он, лежа на снегу, разнузданный, расседланный, подставив спину под спину Мадам, с удовольствием грелся у жаркого костра… И чуть заметно морщился, потому что Чико не удержался и, как и обещал, угостил Буцефала, то есть помазал ему губы водкой. А что? Питья было достаточно, не жалко. А еще были сухари, копченая баранина. И даже три серебряных стопарика. Чико, увидев их, сказал:

– Вам повезло, сержант. Ваш русский друг очень запасливый!

И поэтому по первой выпили за Гриню. И водка была чудо хороша – холодная, ершистая. И вот вам парадокс: холодная, а греет, ершистая, а ластится. Однако это уже только после ощущаешь а поначалу нужно разом «махануть» и сразу резко выдохнуть и утереть усы – и только потом уже расслабиться, прислушаться, как это разливается по жилам, как ты становишься… Ну, да! Ты самим собой становишься, вот кем! Потому что ну какое теперь тебе дело до всего того, что прежде тебя так раздражало или сдерживало, или тревожило, или еще… Как это будет правильней? Слово никак не вспомнится…

– Сержант! – напомнил Чико. – Мясо!

– Да-да, благодарю!

И взяв из рук боевого товарища добрый кусок копченой баранины, сержант жадно впился в него, прожевал, повернулся к Мадам…

И с удовольствием отметил – про себя, конечно! – что она еще больше похорошела! Даже щеки у нее зарумянились, подумал сержант, а интересно, что такое камеристка?

– Еще? – спросил солдат.

– Да, будь так добр, – кивнул сержант. И, продолжая смотреть на Мадам, хотел было спросить…

Только зачем теперь, торопливо подумал он, спрашивать? Колода уже распечатана, подрезана, игра пошла… Точней, игра давно уже идет! Саида в снос. И Курта в снос. Потом Хосе, потом Гаспар… А козырей пока попридержать, да-да, попридержать, еще торопливей подумал сержант. Хотя а как тут выиграть, когда еще неизвестно, как называется эта игра, не говоря уже о том, какие в ней правила. Обычно оно как? Обычно старшим туз. И это справедливо, потому что туз по латыни – это «as», а «as» – это раньше были такие деньги. Но деньги всегда деньги, как ты их не назови, и они всегда всех главней. Вот почему тузы в колоде старшие. А за тузами – деньгами – идут короли. Короли – это власть, власть – это император, маршалы, и генералы, и даже полковники. Хотя, если честно, то кто такие полковники?! Вот берешь такого полковника за эполеты…

– Сержант! – сказал солдат. – Не уроните!

– О, да-да, – спохватился сержант и поднял стопарик. И сам встал. И сделал знак Чико. Тогда и Чико встал. Он смотрел то на Мадам, то на сержанта, и его явно что-то беспокоило…

Зато сержанту было очень хорошо! И он громко сказал:

– За дам! До дна!

– О, нет-нет! – засмущалась Мадам. – Я же больше не пью!

– Ну, хоть чуть-чуть! – громко и почему-то волнуясь воскликнул сержант. – Это уже тогда только мы, кавалеры, до дна! Итак!.. Нет! – вдруг опять спохватился сержант. – Нет, не так! А как это будет по-местному? Ну, подскажите же!

– За… пекных панн! – ответила Мадам и вдруг быстро-быстро заморгала.

Но сержант этого не заметил. Он очень увлеченно продолжал:

– Да-да, вот именно! За пекных панн! До дна!

Мужчины выпили. Утерлись, сели и опять принялись за еду. Внутри всё горело! Да, действительно царский напиток, подумал сержант. А какова игра! И дама старшая! Кстати, червовая. А это ему было про трефовую, чтобы он опасался трефовой. Ну да это просто ерунда! Дам бояться – в лес не хо… О, Боже мой, спохватился сержант, да он же уже пьян! Надо закусывать, закусывать! И он опять взялся закусывать. Закусывал и думал: правильно, спешить нельзя, банк никуда не денется, но прикуп уже кончился, все карты розданы, теперь важней всего не пронести и раньше времени не раскрываться, то есть держите карты ближе к орденам! Или хотя бы к медалям…

А где медаль, спохватился сержант. И вспомнил, где, и нахмурился. И посмотрел на Мадам. И увидел, что она весьма не в духе. То есть она уже совсем не улыбается, а просто смотрит на огонь. И уже губы у нее поджаты. Э, нет, так не годится, подумал сержант и перестал закусывать, быстро собрался с мыслями и начал – очень бодро – так:

– Да, водка, конечно, не дамский напиток. Да и мороз какой! А вот забавный случай про вино! Мадам, послушайте, это действительно забавно! Итак, девятый год, Мадрид. Лето, жара просто невыносимая. Иду по улице. Один. Вдруг смотрю…

Но Мадам вдруг сказала:

– Простите меня, господа, но я действительно никогда в жизни не пила водки. И теперь у меня страшно болит голова. Я с вашего позволения немного отдохну.

– О, да, конечно! – был вынужден согласиться сержант. – Без всякого сомнения, конечно, отдыхайте! А чтобы вам было удобнее…

– Нет-нет-нет! – воскликнула Мадам. – Вот этого совсем не надо! Оставайтесь в шинели! Это же все же зима!

И сержант не решился настаивать. И он так и остался в наполовину расстегнутой шинели, но ему от этого не было холодно. А, может, и было, а он просто этого не чувствовал. Он же тогда думал только о Мадам, то есть о том, что она очень надежно устроилась – за Буцефалом, который как за бруствер защищает ее от ветра, дующего со стороны леса. Мало того – Буцефал также еще задерживает тепло, идущее от костра. Но и это не все, потому что седло Буцефала сейчас служит Мадам подушкой, а вальтрап сенником, то есть матрасом. Ну а одеяло у нее свое – это ее белая шуба. Шуба такой длины, что из—под нее даже валенок Мадам не видно. А валенки, думал сержант, это такие особого приготовления северные сапоги из очень-очень толстого овечьего фетра. Так что, думал дальше сержант, Мадам замерзнуть не должна…