и Энди Уорхол. Затем, раздевшись до трусов, Бонзо сам нырнул в бассейн. Когда друзья вылезли из воды, перед ними появились две техасских девицы с полотенцами. Пройдя с ними в номер Дэйва, они открыли дорожную сумку полную травки: «Ребята, не желаете ли покурить?»

Около восьми часов Дэйв Пегг залпом выпил галлон кофе и отправился в клуб, надеясь успеть к началу первого сета. В середине второго сета, примерно в 23:15, звукорежиссер подошел к сцене и сказал: «Мистер Пегг, вам звонит мистер Бонэм».

Очевидно, Джон звонил из отеля. Нервным голосом он сообщил: «Я не знаю, что произошло, но у меня пропала одежда, кошелек и билет на Гавайи. Я опоздал на самолет, и это – полная задница».

Бонэм, надев запасные шмотки Пегга, на следующее утро отправился в аэропорт Лос-Анджелеса, где менеджер Fairport Convention вручила Джону билет, любезно оплаченный ее группой.

Самолет доставил его на Гавайи как раз к началу концерта, но Бонзо был прав: он в полной заднице. Питер Грант устал от его выходок и уже изучал список новых ударников. Если бы все решал Джи, то Led Zeppelin уже в тот вечер играли бы с Кармайном Эпписом, Эйнсли Данбаром или Кози Пауэллом. Но в историю вмешался Джимми. Он решил дать Бонзо последний шанс. Самый последний шанс.

В расписании тура осталась всего неделя. 19 сентября группа давала дебютный концерт на «Мэдисон-сквер-гарден» в Нью-Йорке. Джимми твердо решил закончить тур без лишних конфликтов. Он хотел вернуться домой из Нью-Йорка с ясной головой.

Джимми снова требовался перерыв. Пауза, передышка, тайм-аут. А на горизонте уже маячили идеи для новых песен.

Глава 10

Заклинание и заклинающий

[1]

Несмотря на то, что LZ III не оправдал ожиданий поклонников, уровень его продаж можно сопоставить с лучшими работами The Beatles. Первоначальный тираж в 700 тысяч копий был распродан за считанные дни, а уже к 1 ноября 1970 года альбом занял первое место в топе журнала «Billboard». На фоне этих событий, прохладный прием критиков казался нелепым. Наоборот, споры о музыкальном материале и противоречивые рецензии еще больше подогревали интерес к Led Zeppelin.

Как только утихла первая волна интереса, фанаты начали пристально изучать альбом на предмет незаметных на первый взгляд нюансов. «LZ III ощутимо отличался от первых двух альбомов. У слушателей ушло минимум полгода, чтобы понять, что тут, черт возьми, происходит», – признавался Джимми Пейдж. Поклонники скрупулезно изучали обратное эхо в «Immigrant Song» и саунд-микс на «Out on the Tiles». Они анализировали тексты песен подобно палеографам, разгадывающим древние руны. А как интерпретировать строчки вроде: «You hear her cries of mercy / As the winners toll the bell» («Вы слышите ее крики о помощи, пока победители звонят в колокола») и «See my rider right by my side / It’s a total disgrace, they set the pace» («Посмотри на всадницу рядом со мной. Это полный позор, они задают темп»)?

Особенно внимательные фанаты, используя наушники, улавливали приглушенную болтовню в студии перед началом «Friends», прописанный на две дорожки вокал в «Tangerine» и скрип барабанной педали Бонзо на «Since I’ve Been Loving You».

Но больше всего их привлекло несколько загадочных слов, выгравированных на выводной канавке каждой из сторон пластинки на месте каталожного номера. На первой стороне стояла надпись «So mote be it» («Да будет так»), а на второй – изречение «Do what thou wilt» («Твори свою волю»). Хорошая пища для размышлений конспирологов-любителей.

Давние адепты Джимми Пейджа сразу уловили намек. Они уже знали, что гитарист – преданный последователь Алистера Кроули, «великого непонятого гения XX века». Принцип «Do what thou wilt shall be the whole of the law» («Твори свою волю, таков да будет весь закон»), известный как Закон Телемы, стоял в основе своеобразной философии Кроули. Был ли тот гением или, как считали многие, опасным психопатом (на этот вопрос точно не ответил бы даже Карл Юнг), он оказал серьезное влияние на Джимми Пейджа.

Пейдж узнал об учении Кроули еще подростком. «Я прочел “Магию в теории и на практике”, когда мне было одиннадцать», – утверждал он. Книга представляла собой сборник эссе о неких магических актах, ритуалах и талисманах. Алистер Кроули, как он сам утверждал, был «принцем-жрецом Зверя» и писал под диктовку Голоса Гора, египетского бога силы и огня. Прошло несколько лет, прежде чем Джимми смог переварить эту ахинею и сформулировал на ее основе собственное мировоззрение. Больше всего его впечатлила теория самоосвобождения. «Суть ее – в достижении согласия со своей свободной волей, понимания себя и своего призвания. Уяснив это, можно двигаться вперед и делать то, что до́лжно, без разочарования и уныния. Проще говоря, это учение примирения с самим собой».

Кроули верил, что в жизни не существует ограничений, тогда как всевозможные эксперименты только приветствуются. Поведение человека нельзя помещать в рамки. Каждый волен поступать так, как ему заблагорассудится – «нет в человеческом воображении такого, что нельзя реализовать на практике». Твори свою волю, таков да будет весь закон. Замечательное послание для начинающей рок-звезды.

Но не все так однозначно. В крамольных записях Кроули подробно описаны его эксперименты с погружением в транс и наркотиками (гашишом, мескалином, героином), изучением карт Таро и омнисексуализмом. Его увлечение человеческими жертвоприношениями находит отражение в книге «Магия в теории и на практике», где Кроули описывает идеальную жертву как «невинного мальчика с высоким интеллектом».

Если абстрагироваться от самых возмутительных и шокирующих атрибутов, то основная установка учения, должно быть, звучит так: чего бы ты ни пожелал, чтобы тебя ни побуждало, какой бы ни была твоя воля – действуй так, как лучше для тебя самого. Что мог извлечь из этого впечатлительный подросток и единственный ребенок в семье? Определенно только оправдание потакания своим желаниям. Из обширного списка учений Кроули Джимми тщательно выбирал подходящие себе пункты (надо полагать, отказавшись от человеческих жертвоприношений). Кроули разработал концепцию магии, а что такое рок-н-ролл как не магия в чистом виде? Выход за рамки обыденного, прекрасный способ самовыражения как на сцене, так и за ее пределами. Сценический перформанс культивировал андрогинность. Она выражалась не только в манерах, но и в одежде, блестках и коротких топах. Наркотики никогда не мешали написанию текстов или исполнению фантастических соло, а сексуальные эксперименты казались особенно привлекательными.

«Джимми помешался на Маркизе де Саде и его извращениях, – вспоминал Джим МакКарти, который время от времени делил с Джимми номер на гастролях The Yardbirds. – С собой в тур он брал сумку, заполненную кнутами, наручниками и цепями. Он часто грозился спрятаться в ванной и испытать их на