– Мужчина, две панды, плитш, платш, тринадцать, песок, глаза закрыты, бумм.

Сначала циклоп никак не реагирует. Потом он начинает посмеиваться, хихикать, гоготать. В конце концов он падает от смеха на колени.

– Плитш платш! – кричит он. – Бумм!

Он лежит на полу, покатываясь от смеха, и бьет кулаком по камням, которые – к ужасу Петера – покрываются трещинами. Петер изо всех сил упирается в столешницу, протаскивает цепь наручников под стальной ножкой и бежит прочь, ни разу не оглянувшись. Его руки все еще скованы за спиной. Он подбегает к двери, нажимает на ручку и оказывается на лестнице. Потом он мчится вниз по ступеням. «Если я сейчас споткнусь, – думает он, – я упаду прямо носом вниз». И это интригующий, но не имеющий ответа вопрос: споткнулся бы он, если бы не подумал об этом?

– Вот так, – говорит генерал Дрэгквин. – Обычный самоходный автомобиль имеет более сотни миллионов строк кода. Согласно одному исследованию, индустрия программного обеспечения на тысячу строк кода допускает примерно тридцать ошибок. Наши системы вооружения в целом имеют миллиарды строк кода.

– Что вы хотите этим сказать? – спрашивает Айша.

– Та или иная ошибка, к сожалению, неизбежна. Мы, конечно, пытаемся устранить ее на этапе тестирования. Но некоторые ошибки обнаруживаются только в процессе практического использования.

– Вы не можете говорить более конкретно? Сегодня вечером начинается партийный съезд, а вы до сих пор мне так и не сказали, что, черт подери, стало причиной развязывания Третьей мировой войны.

– Мне очень жаль, – говорит генерал. – Наши исследования еще продолжаются.

Вся на нервах и не прощаясь, Айша выходит из кабинета генерала. В коридоре она видит Лусию, которая поворачивается к ней, а затем исчезает в дамском туалете.

– Серьезно? – бормочет Айша.

Она размышляет недолго и передает свою сумочку сотруднику президентской охраны.

– Храните эту сумку, даже ценой вашей жизни, – говорит она и входит в дамский туалет.

Одна из двух кабинок закрыта. Из нее раздается голос:

– Привет, Мисси!

– Привет, девочка, – отвечает Айша.

Из кабинки доносится звук спускаемой воды.

– Ты находишься там, потому что тебе действительно нужно было в туалет? – спрашивает Айша. – Или у нас конспиративная встреча, чтобы обменяться информацией?

Лусия выходит из кабинки, выплевывает жевательную резинку в мусорный контейнер и говорит:

– Для обмена вам тоже надо иметь информацию для меня.

– Умница.

Айша замечает, что звук из смывного бачка продолжается.

– Значит, тебе удалось найти что-нибудь в сети военных? – спрашивает она.

– Да, – отвечает Лусия. – Только вам это не понравится.

– Тем не менее я хотела бы это услышать, – говорит Айша.

Лусия подходит к зеркалу и поправляет волосы. Между тем звук раздается не только из смывного бачка, но и из водяных кранов.

Лусия четыре раза дергает себя за мочку уха и вопросительно смотрит на Айшу.

Айша качает головой:

– Я всегда вынимаю уховертку перед конспиративными встречами в туалете.

Лусия кивает.

– Корова, – говорит она.

– Что?

– Корова, – повторяет Лусия.

– Корова? – переспрашивает Айша. – Это пятнистое животное с противоестественным розовым выменем, из которого идет молоко? Такая корова?

– Да. Корова со склонностью к нелегальному переходу границы.

– В самом деле?

– За несколько секунд до того, как началась Третья мировая война, одна корова забрела в демилитаризованную зону между Кван 6 и Кван 7.

– Да, но это все же не причина, чтобы объявлять войну.

– Это так, но никто и не объявлял войну. Как я предполагала, сработал только один триггер, хотя его никто не провоцировал. После чего вверх поднялись дроны. Это спровоцировало триггеры на противоположной стороне. И так далее. Костяшки домино уже давно выстроились в цепочку. Не было только глупой коровы, которая бы толкнула первую костяшку, вы понимаете?

– Я не понимаю, – говорит Айша. – Или более того – я не хочу понимать.

– В начале атомного века, по официальным оценкам, предполагалось, что максимально опасная авария будет происходить один раз в миллион реакторо-лет, – говорит Лусия. – Вы это знали? Эта цифра была, конечно, нереальной. Чтобы получить приемлемое показание времени, сначала нужно разделить его на количество всех реакторов. Если это сделать, то одна крупная авария будет происходить каждые две тысячи триста лет. Конечно, это звучит уже не так потрясающе, но две тысячи триста лет тому назад в Риме считалось шиком ходить в простыне. Это было так давно.

– Я надеюсь, что это отступление в какой-то момент окажется необходимым, – говорит Айша.

– Нет, не думаю. Но я думала, что мы просто здесь болтаем. Я не знала, что у вас мало времени.

Айша закатывает глаза. Потом она вздыхает и улыбается.

– Продолжай.

– Итак, предположительно, каждые две тысячи триста человеческих лет будет происходить одна максимально опасная авария, – говорит Лусия. – К сожалению, в течение первых шестидесяти лет произошло четыре аварии с оплавлением активной зоны.

– Похоже, кто-то просчитался…

– Да.

– И как, черт подери, это связано с Третьей мировой войной?

– Знаете ли вы, что стало причиной аварии на атомной электростанции «Три-Майл-Айленд»? Негерметичная прокладка. Крошечная проблемка. Об этом не стоило бы упоминать, если бы выходящая влага не попала в смежную систему, которая, в свою очередь, ошибочно отключила водяные насосы. Но они были очень важны для охлаждения реактора. Поэтому были включены аварийные насосы. К сожалению, по неизвестным причинам был закрыт основной клапан. Но операторы в реакторном отсеке не знали этого, так как контрольная лампочка клапана была закрыта табличкой о ремонте другой системы, которая, опять же, не имела к этому никакого отношения.

– То есть ты, весьма окольными путями, пытаешься дать мне понять, что в сложных, тесно взаимосвязанных системах ошибки очень быстро перескакивают с одной подсистемы на другую и что даже малейшие проблемы могут стать причиной глобальной катастрофы?