Рука пожилой женщины дрогнула, и струйкаотличной заварки темно-красного цвета медленно потекла в коробку с шоколадками.

– Бабусик, – завопила вбежавшая вкухню толстенькая девочка лет десяти, – ты в конфеты чай льешь!

Галина Владимировна отдернула руку и ласковосказала:

– Зоенька, возьми булочку и иди в большуюкомнату.

– Хочу чаю, – закапризничала внучкаи уселась на табуретку.

Бабушка спокойно наполнила кипятком чашку срозовыми зайчиками, поставила ее на поднос и улыбнулась.

– Душенька, сейчас девятый каналпоказывает Диснея.

Ребенок схватил угощение и был таков. ГалинаВладимировна повернулась ко мне. На ее лице застыла улыбка, более похожая нагримасу.

– Кто вы?

– Евлампия Романова.

– Мне это ни о чем не говорит, –парировала директриса.

Минуту-другую я колебалась, но внутреннийголос подсказал – этой женщине лучше рассказать правду или почти всю правду.Услыхав о смерти Насти и завещании, Галина Владимировна «отпустила» лицо и совздохом села возле окна. Видно было, как в ее душе идет борьба, наконец онаприняла решение и сказала:

– Я понимаю, что на дворе не 1976-й год,а торжество демократии и все такое, но, знаете, как бывший советский человек ядо сих пор боюсь вспоминать эту историю и, честно говоря, не слишком хорошознаю, что к чему.

Настя поступила в Зеленоградский детский дом в1976 году. У Галины Владимировны был уникальный приют. Как правило, дети дотрех лет воспитываются в доме малютки, а после их отправляют в другие места, врезультате они получают страшный стресс.

У Соболевой же малышей никуда не отдавали,просто переводили в старшие группы. Детский дом имел поэтому статусэкспериментального и славился по Москве и области.

Девочку Платову привезли в автозаке, исопровождал ее милиционер. Галину Владимировну подобное мало удивляло. У неебыло достаточно детей, ставших временно сиротами из-за того, что отец и матьпопали в места не столь отдаленные. Как правило, ребят сначала отправляли вприемник-распределитель, а потом переводили к Соболевой. Так что на первыйвзгляд ничего особенного в данном случае не было.

Странности начались сразу, когда директрисапринялась просматривать документы новой воспитанницы. Вот уж где было чемуудивляться. Вместо имен родителей или других родственников стояли жирныепрочерки, домашний адрес также отсутствовал. Как правило, в анкетах всегдазначилось: мать – такая-то, осуждена по статье 102, часть первая, отец –неизвестен. Или упоминались бабушки, сестры, братья…

Тут же – ничего. Словно ребенок вынырнул из небытия.Подкидыш? Но на бездомную нищенку девочка не походила. Одета Настенька была вдобротную одежду, без заплат и дырок. Кудрявые волосики чисто вымыты, на теленикаких следов побоев. И в отличие от большинства детей, приезжавших в компаниимилиционеров, она не была истощена и не накинулась на тарелку с манной кашей,поданную на ужин. К документам прилагалась медицинская карта, из коейследовало, что Платова Анастасия Валентиновна, 1975 года рождения, ничемособым, кроме ринита, а попросту насморка, не болела, ей также сделали всенеобходимые профилактические прививки, что вызвало у Галины Владимировныочередной взрыв недоумения. Родители ее воспитанников, как правило, не тратиливремя на походы в детскую поликлинику. Девочка явно была домашней, хорошо присмотренной…

В приюте у Соболевой находились детки, чьиродственники погибли в результате болезни или несчастного случая, но в ихдокументах четко стояли причины смерти отца или матери…

Не зная, что и подумать, директриса открыламедицинскую карту на той странице, где содержатся сведения о больном, и ахнула.Необходимый листок уничтожили, а номер детской поликлиники и даже штамплечебного учреждения оказались густо замазаны черной краской. Кто-топостарался, чтобы девочка Настя оказалась в положении сироты, никогда ничего неузнающей о своей семье.

Не успела Галина Владимировна прийти в себя,как раздался телефонный звонок. Ее непосредственный начальник приказал –девочку взять, вопросов не задавать, а еще лучше, сказать, будто личное делопотеряно, и завести новое.

Пришлось послушаться. За пропажу документов,кстати, беспрецедентную за всю преподавательскую карьеру, Соболевой объявиливыговор. Но через неделю премировали трехмесячным окладом, как победившую всоциалистическом соревновании, а порицание через год сняли.

Настя пошла во вторую группу и начала учитьсяговорить и самостоятельно есть, родителей девочка, естественно, не помнила исчитала себя сиротой, живущей в приюте с детства. Как все детдомовцы, онапоинтересовалась как-то у Соболевой:

– А где мои родители?

Галина Владимировна быстро ответила:

– Они умерли, оба сразу, трагическипогибли.

Больше вопросов девочка не задавала. Она неслишком выделялась из общей массы детей, может, была чуть тише остальных. Вовсяком случае, особых хлопот ни воспитателям, ни учителям Платова недоставляла. В ее дневнике стояли четверки, поведение было примерное.

В 1986 году Галину Владимировну вызвали кначальству. В кабинете вместе с привычным вальяжным Николаем Петровичем сиделхудощавый мужчина с неприметным, каким-то стертым лицом.

– Как там у тебя АнастасияПлатова? – поинтересовался Николай Петрович. – Жива?

Обозлившись на дурацкую шутку начальника,директриса слишком резко ответила:

– У меня все дети живы и здоровы.

– Вот и прекрасно, – ответил НиколайПетрович, – повезло девчонке, бабушка нашлась и дядя. Не поверишь, кто он!Наш Лев Константинович!

– Платов! – ахнула ГалинаВладимировна.

– Ну да, – продолжало улыбатьсяначальство. – Так что будем оформлять, подготовь там девицу осторожненько.

Сдерживая рвущиеся с губ вопросы, Соболевавернулась назад. Все в Настиной судьбе казалось дико. Мало того что принаправлении ребенка в детский дом допустили кучу нарушений, так еще,оказывается, и родственники у нее есть! Правда, Николай Петрович, потирая руки,сообщил:

– Мать с отцом у девочки погибли, вродена охоте или в катастрофе, а бабушка слегла, вот девицу и определили временно ктебе. А потом найти не могли, еле-еле сейчас обнаружили.

Лучше бы Николай Петрович смолчал, потому какв душе директрисы поднялась настоящая буря. Не могли найти девочку? Да ЛевКонстантинович просто должен был разослать запрос! Десять лет искали? Большегобреда нельзя и придумать.