Раздора в рядах соратников он не терпел и периодическиустраивал братания, толку от них было немного, раз в нашем серпентарии каждыйпекся только о себе, но, видно, это доставляло ему моральное удовольствие.Может, я на него наговариваю, привыкнув во всем видеть коварный умысел?Корзухин чувствует себя скверно, вчера в горячке сказал лишнее, я чувствую себяне лучше, извинилась, он тоже, вполне по-человечески. Вот только один вопросменя интересует, и касается он упомянутого Дедом «недоразумения». Должна япродолжить копаться в жизни Корзухина или Дед решил, что больше ни к чему?Может, он просто пожалел Корзухина: жена, теперь ребенок… Мне вся эта историяточно без надобности, особенно теперь, когда мысли заняты Вешняковым.

Валерка отзвонился раньше, чем я предполагала, может, мысльо поллитре так его вдохновила или задание вовсе не вызвало трудностей.

– Тебе повезло, – довольно сообщил он. –Вскрытие проводил мой знакомый, с ним мы пузырь, скорее всего, и раздавим.Понятия не имею, что тебя интересует, одно знаю наверняка: то, что он мнесообщил, ничем не отличается от того, что есть в акте вскрытия. Кстати, никто ине намекал, что надобно мудрить. Никаких психотропных веществ и так далее,девчонка была вменяема и здорова, не считая застаревшего бронхита. Правда,кое-что на моего знакомого впечатление произвело.

– Не тяни, – попросила я.

– Несмотря на юный возраст, девушка вела напряженнуюполовую жизнь.

– В смысле?

– В смысле, пользовали ее основательно и по-взрослому.Ты ж дама замужняя, наверняка знаешь, что нет пределов совершенству, а такжефантазии. В общем, девица жила на всю катушку, жаль, что так недолго.

Выслушав Валеру, я повесила трубку и задумалась. Взгляд упална тетрадь Вики. Что в словах Валерки меня так покоробило? К его манерам ядавно привыкла, словесные обороты краски стыда на моем девичьем лице невызывают, но что-то резануло… У нее был приятель, но у родителей данное обстоятельствовосторга не вызывало, учитывая юный возраст девочки. И они отправили ее кФельцману на витамины и свежий воздух.

Я порылась в сумке в поисках записанного на клочке бумагиномера домашнего телефона Марии Игнатьевны. Вчера она дежурила, значит, сейчас,скорее всего, дома. Двадцатиминутный разговор с ней ничего не дал. Я еще разспросила, работали ли с девочкой психологи, и получила отрицательный ответ.Вика находилась в клинике на особом положении. По сути, просто жила подприсмотром, большую часть времени предоставленная самой себе. Читала, гуляла впарке, ни с кем из пациентов не общалась и исписывала тетрадь, повторяя одно ито же: «Я люблю тебя». Выходит, девчонку просто изолировали, чтобы она не имелавозможности встретиться со своим любовником. Придется его найти.

Через полчаса ко мне заглянул Луганский.

– Привет, – сказал он, устраиваясь настуле. – Приехал к Деду кое-что обсудить, а у него Корзухин. – Ямолча кивнула. – Ты слышала? – Вопрос ответа не требовал, и онпродолжил: – Просто какая-то черная полоса у мужика. Удивляюсь, как он ещедержится. Вчера мы как раз ужинали вместе. Вот жизнь, не думал, не гадалчеловек, и вдруг такое. Девочка ему вечером при мне звонила. Все былонормально. Он собирался забрать ее на следующей неделе из клиники. Что вдруг нанее нашло? – Этот вопрос тоже остался без ответа. – Н-да… Почемухорошим людям так не везет?

«У моего друга сегодня день риторических вопросов», –решила я и устыдилась. К Корзухину он хорошо относится, а я вместо того, чтобыподдержать человека, по обыкновению язвлю.

– Ты спрашивал у него, почему он отправил девочку вклинику? – подала я голос.

– Он сам сказал после ее звонка.

– Что сказал?

– Ну, что после смерти матери ребенок сам не свой,лучше, если побудет под присмотром опытных специалистов. Честно говоря, я темуне развивал, неудобно как-то. Потом в ресторане появился его приятель, иразговор перешел в другую область.

– Какой приятель? – Я задала вопрос только с цельюподдержать разговор, Луганский, чего доброго, решит, что я не рада его видеть,оттого и помалкиваю.

– Грузнев.

– Это который Грузнев? – насторожилась я.

– Юрий Маркович.

У меня пробудился внезапный интерес к беседе.

– У мужика на подбородке большая родинка?

Луганский пожал плечами.

– Не обратил внимания.

– Он ведь из Москвы? – не отставала я.

– Ну, да.

– И с Корзухиным они друзья?

– Так Грузнев и перетащил его сюда из района. Ониначинали вместе бизнес, потом разошлись, цивилизованно, кстати, потом не раз поделам пересекались.

– Так Грузнев бизнесмен?

– Ну, да. Я, честно, не знаю, чем конкретно он сейчасзанимается, но ведь не на печи же лежит. Он мужик со связями и средствами, этоточно.

По моим данным, у Грузнева был бизнес особого рода, но то,что Луганский об этой стороне его деятельности ничего не знает, меня неудивило. Парень он у нас умный, но бывает наивен до слепоты, вправлять емумозги в данном случае я не спешила.

– Интересно, – буркнула я.

– Что интересного? – удивился Луганский.

– Что они знакомы.

Он пожал плечами, не находя ничего особенного в данномобстоятельстве.

Он ушел, а я, положив ноги на стол и сцепив руки на затылке,маленько попялилась в потолок. Корзухин, оказывается, в приятельских отношенияхс Грузневым, который явился сюда по велению своих хозяев в поисках Лукьянова. Ииз района Корзухина перетащил сюда все тот же Грузнев. А Дед теперь не прочьвидеть его мэром. Не прочь? Вполне возможно, Дедовы дружки втюхивают ему этогопарня, он соглашается, но при этом хочет иметь на Корзухина компромат, чтоб тотот рук не отбился. Оттого и отправил меня поискать, порыться. Корзухин приятелюповедал о моей назойливости, они обратились к Деду за разъяснениями, и тотразыграл сцену в кабинете. Очень похоже на правду. Такое, кстати, уже было.Деду втюхивали, а он умело разыгрывал свою партию. Старая песня.

Я усмехнулась. Ничего стоящего нарыть я не успела, так чтолибо Дед скомандует мне продолжать, либо переждет, дав возможность людямуспокоиться, а потом опять что-нибудь измыслит. На это он мастер.