— Разве ты можешь позволить себе сделать это, дорогой?

— Я не могу позволить себе не сделать этого. Я будумстить за этого ребенка. Ищейке, Азешу, или всей преисподней.

— Тобой овладел гнев, Спархок.

— Да, не спорю, да! — Спархок выхватил из ноженмеч и принялся бить по бревенчатой стене, выхватывая из нее толстенные щепки.Это было, конечно, глупо, но зато ему немного полегчало.

Остальные молча въехали в деревню и приблизились к могиле,вырытой Келтэном в земле голыми руками. Сефрения вышла из дома, неся на рукахто, что когда-то было маленьким человеческим существом. Флют поднесла небольшойкусок полотна и они вдвоем завернули мертвое дитя и погрузили его в могилу.

— Бевьер, ты не мог бы… — сказала Сефрения. — Этовсе-таки эленийское дитя, а ты человек самый благочестивый среди этих рыцарей.

— Я не могу, я не достоин, — не скрывая слезответил Бевьер.

— А кто достоин, дорогой? Не пошлешь же ты теперь этогонесчастного ребенка во мрак смерти одного, без молитвы.

Бевьер посмотрел на нее и упал на колени возле могилы иначал истово читать отходную молитву эленийской Церкви.

Флют подошла к коленопреклоненному арсианцу и нежно провелапальцами по густым, иссиня-черным волосам молодого Сириника. Спархок вдругпочувствовал, что эта странная маленькая девочка гораздо старше, чем кто-либоиз них может себе представить. А Флют поднесла к губам свирель и заиграладревний гимн. Мелодия по сути своей была эленийской, но к ней примешивалисьособые минорные стирикские нотки. Когда молитва была окончена они взобрались налошадей и тронулись в путь. Оставшуюся часть дня все ехали молча. На ночлегостановились у того самого горного озера, где они встретились с менестрелем.Того уже не было.

— Этого я и боялся, — нервно сказал Спархок. —Не стоило надеяться, что он все еще будет здесь.

— Может быть мы нагоним его? — предположилКелтэн. — Лошадь у него была не ахти, да он ее к тому же почти загнал.

— Может и нагоним, — заметил на это Тиниэн. —Ну а что мы будем с ним делать, когда поймаем? Вы же не собираетесь убить его?

— Только в крайнем случае, — ответилКелтэн. — Теперь-то Сефрения наверно сможет вылечить его.

— Я благодарна тебе за такую уверенность в моих силах,Келтэн, но сейчас она, боюсь, неуместна, — отозвалась Сефрения.

— А это одержание у него когда-нибудь пройдетсамо? — спросил Бевьер.

— Со временем он станет не таким ревностным защитникомБелины, но до конца уже никогда не сможет от этого освободиться. Хотя,возможно, это заставит его с удесятеренным пылом сочинять новые песни, важното, что с этим он будет становиться все менее и менее заразным. Если в течениеследующей недели он не встретит большого количества людей, то для графа он ужене будет представлять большой опасности, так же как и слуги.

— Хоть немного утешает, — сказал Сириник, слегканахмурясь. — Поскольку я и так уже был заражен, зачем это созданиеприходило тогда ко мне ночью? Разве это не пустая трата времени? — Бевьеравидимо сильно потрясли похороны несчастной жертвы Азешева демона.

— Она пыталась укрепить свои позиции, Бевьер, —ответила Сефрения. — Ты призывал к освобождению ее, но не заходил такдалеко, чтоб нападать на своих друзей. А ей нужна была уверенность, что тыготов пойти ради ее освобождения на все.

Ночью, когда все уже собирались уснуть, Спархока посетиламысль, и он подошел к Сефрении, задумчиво сидящей у огня с чашкой чая в руках.

— Сефрения, — сказал он, — как ты думаешь,что замышляет Азеш? Почему он вдруг неожиданно сошел со своего пути, и началпортить эленийцев? Он ведь никогда этого не делал раньше.

— Помнишь ли ты, что сказал тебе призрак короляАлдреаса? Что пришло время Беллиому вновь появиться на свет.

— Да.

— Азеш тоже об этом знает. И им все больше овладеваетотчаяние. Я полагаю, что он понял, что его послушные земохи уже мало на чтогодятся. Они слепо следуют его приказам, но не отличаются особым умом. Оникопают это поле битвы уже несколько веков, и еще несколько будут продолжатьперекапывать ту же самую землю. Мы узнали о местонахождении Беллиома запоследние несколько недель больше, чем они за пятьсот лет.

— Нам повезло.

— Дело не только в везении, Спархок. Я иногдаподдразниваю тебя насчет эленийской логики, но именно она помогла нам. Земох неумеет мыслить так. В этом слабость Азеша. Земох не думает, потому что ему ненужно этого делать — Азеш думает за него. Вот почему Темный бог так нуждается вэленийцах, которые стали бы служить ему. Азешу не нужно их поклонение, емунужны их умы. Если земохи собирают предания по всем западным королевствам, также как и мы это делали. Я думаю, он надеется, что кто-нибудь из нихнаткнется-таки на нужный рассказ, и тогда кто-нибудь уже из обращенныхэленийцев сможет понять и увязать воедино значение этого рассказа.

— Это долгий путь.

— У Азеша есть время, он не стеснен в этом как мы.

Позднее, когда все уснули, Спархок остался стоять на страже,в стороне от костра, поглядывая на прозрачные воды озера, сверкающие в лунномсвете. Из унылых лесов как и прежде доносился вой волков, но теперь этот звукне казался столь зловещим. Призрачный дух, витавший в этой чащобе теперьнавсегда мертв, и носительница его заперта в башне, и волки теперь толькозвери, а не служители потустороннего зла. Хотя Ищейка, конечно, совсем другоедело. Спархок дал сам себе клятву, что при следующей встрече это отвратительноесоздание попробует Алдреасова копья.

— Эй, Спархок, ты где? — это был Телэн. Мальчикстоял рядом с костром, вглядываясь в темноту и тихо звал его.

— Здесь.

Телэн, ступая как можно осторожнее, чтобы не наделать лишнегошума, направился к нему.

— Что случилось? — спросил Спархок.

— Я не мог уснуть, вот и подумал — может ты не будешьвозражать против моей компании?

— Конечно, нет, Телэн, мне и самому одиноко так стоятьна страже.

— Слава Богу, что мы наконец-то уехали из этогозамка, — сказал Телэн, — ни разу в жизни мне не было так страшно.

— Да и мне было не по себе, — согласился Спархок.

— Знаешь, Спархок, там, в замке, было так много всякихдорогих безделушек, но я даже и не подумал стянуть что-нибудь. Как-то странно,правда?

— Может быть ты взрослеешь?