– Знаете, Джеки, я не знаю, что вам ответить.

– Но тебе хотелось бы, чтобы твоя мама знала твои чувства?

– Наверное… – Я пожимаю плечами. – Но у нас не те отношения, когда можно друг дружке открыться за чашкой чая. Только не говорите, что это будет моим домашним заданием на следующую неделю!

– Не бойся, не будет, – успокаивает меня Джеки с улыбкой. – Задание будет вот какое: написать письмо себе самой совсем молоденькой, лучше от руки. Это способ избавиться от гнетущей тяжести. А сейчас, – она кладет свой блокнот на пол, – ты сделаешь терапевтическое упражнение «работа со стулом». Да, то, что слышала, – говорит она, когда я смотрю на нее так, словно она перешла на иностранный язык. – Это такой воображаемый разговор – в данном случае со своей матерью. Я понимаю, что ты принимаешь установившийся у вас с ней способ отношений, но ясно, что ее давление причиняет тебе боль. Поэтому упражнение – шанс высказаться от души, даже когда нет возможности сделать это лично. – Она указывает кивком на пустой стул напротив. – Как говорится, всему свое время.

Дорогая Инка,

вот ты и взрослая женщина! Ты веришь этому? Помню, как ты говорила, что ждешь не дождешься, чтобы съехать, тогда мать перестанет пилить тебя насчет домашки. Что ж, поздравляю! У тебя появился собственный угол. И заодно оксфордский диплом. Вообще-то я пишу тебе не для того, чтобы перечислить твои достижения – а их, поверь, девочка, много, но было бы нечестно говорить, что хулиганы, дразнившие тебя «собачьим дерьмом», останутся единственной преградой на твоем пути.

С возрастом ты будешь сталкиваться со все новыми вызовами, скитаясь по миру в шкуре темнокожей женщины. Будут дни, когда, сделав фотографии, ты испугаешься, с трудом разглядывая на них себя. Иногда, глядя на Кеми, ты будешь жалеть, что у тебя не такая светлая кожа, как у нее. Тебя будет посещать мысль «вот если бы я была светлее…» – всякий раз, когда парень не проявит к тебе интереса и когда любовь твоей жизни разобьет тебе сердце.

Дорогая младшая «я», я говорю тебе об этом, чтобы спасти от долгих лет боли и неуверенности. Мое послание тебе – это… будь наготове. Будь готова к миру, в который вступаешь. Потому что нынешний мир несправедлив к женщинам, выглядящим как ты. Увы, ты, темнокожая женщина, не отвечаешь сегодняшним стандартам красоты. Будь к этому готова, моя маленькая. Но выше голову! Куда бы ты ни пришла, задирай подбородок и распрямляй плечи, потому что твоя темно-шоколадная кожа заслуживает места за столом. Выработай свое собственное определение красоты. Не жди, что общество или какой-нибудь паршивый журнальчик сделает это за тебя. Не надейся на социальные сети (ты еще узнаешь, что это такое). А главное, не жди восхищения твоей красотой от мужчин. Скажи себе, что ты красавица сегодня, завтра, послезавтра. Помни, Инка, ты – ручное изделие Бога. Помни папины слова: полуночное небо так же красиво, как рассветное. ВСЕ оттенки черного красивы, включая твой.

Ты хороша, Инка. ТЫ ХОРОША.

Гордись собой, моя девочка. Очень-очень гордись.

Я люблю тебя. Люблю… себя.

Инка.

Вознесем молитвы именем Иисуса, аминь

Суббота

Утверждение:

Я красивая. Я красивая. Я красивая.

Все, как на свадьбе Кеми и Уче, только в более скромном месте – коммунальном центре в Нью-Кросс. Празднование крестин Чинеду при полном зале.

Не меньше трехсот гостей сидят за столиками, как в кабаре (мать сходила с ума, рассылая приглашения). Мы поедаем невероятное количество риса джолоф, густой похлебки из ямса и красного рагу из куриных потрохов. Церемонию на фоне пения Сины Питерса[31] ведет пастор Адекейе. Кеми и Уче в традиционных белых шелках восседают за высоким столом на сцене и передают друг другу неугомонного Чинеду. За одним со мной столом мама, тетя Блессинг, тетя Дебби с мужем, Ола с Джоном и трое их детей. Я рада, что мы с Олой окончательно помирились. Она встретила меня сердечными объятиями и сказала шепотом на ухо, что на следующей неделе пойдет к психотерапевту. Если так продолжится, то Джеки придется платить Доновану комиссионные.

До поры до времени я избегаю прямого разговора с матерью, но это продлится недолго…

Вот она наклоняется ко мне, и я нехотя перевожу на нее взгляд.

– Инка, с Эммануэлем не сложилось?

О боже!.. Неужели надо заводить эту волынку прямо сейчас?

– Нет, – коротко отвечаю я и отхлебываю безалкогольное пиво.

– Что случилось В ЭТОТ РАЗ? – встревает тетя Дебби, закатывая глаза.

– Разве сейчас время и место для этого разговора? – приходит, как всегда, мне на выручку тетя Блессинг.

Я скольжу взглядом по несчетным столикам с родней и друзьями с обеих сторон семьи. Я бы предпочла сидеть за столиком Рейчел и Гавеша, с Наной.

– Какие успехи с поиском работы? – Тетя Дебби не умеет останавливаться.

– Все хорошо, – отзываюсь я, напоминая себе, что надо дышать. Пытаюсь вспомнить наставления Джеки – что я должна и могу контролировать свою реакцию на других.

– Не волнуйся, Дебби, – говорит тетя Блессинг. – Она поступает на работу своей мечты, правильно, Инка?

Я поджимаю губы. Дело дрянь. Я не успела предупредить тетю Блессинг, что не уложилась в срок подачи заявки на вакансию в Sanctuary, о которой ей рассказывала.

– Тем лучше, – не унимается тетя Дебби. – Уверена, оксфордский диплом в резюме тебе поможет. – Это говорится мне, но адресуется Оле.

Я кошусь на Олу. Она меняется в лице совсем немного, но меня столько раз обижали, что я без труда узнаю чужую обиду. Обычно, когда тетя Дебби ставит нас в такое положение, я чувствую себя виноватой, но в этот раз меня охватывает гнев.

На счастье, напряжение снимает появление пастора Адекейе, чей горчично-желтый костюм мигом поднимает мне настроение.

– Толу, – обращается он к моей маме, нагнувшись. – Настало время новой молитвы. – Он тычет в пункт номер пять своей программы.

– О да! – восклицает мама. – Спасибо, что напомнили.

Она отъезжает на стуле от стола и встает. И тут я слышу свой собственный голос:

– Можно я помолюсь, пастор?

Все ошеломленно поворачиваются ко мне. Один пастор не удивлен.

– Будет чудесно! – говорит он. – Пойдем со мной.

Когда я поднимаюсь на сцену, Кеми смотрит на меня в два приема, как будто я вышла голая из примерочной.

Пастор Адекейе делает диджею знак выключить музыку.

– У нас особенная гостья, – говорит он, слишком близко поднося микрофон ко рту. – Все вы знаете Инку,