Вообще-то я несловоохотлива, но стоит мне начать говорить – и остановиться уже трудно. Это как выдернуть из ванны затычку: вода уже не поддается контролю. Я говорю Джеки, что с ранних лет была перфекционисткой. Это помогало образованию и карьере, поэтому я, естественно, надеялась, что когда-нибудь полюблю и выйду замуж. Поэтому когда у меня появился Феми – милый, честолюбивый красавец Феми, – он укрепил не только мои планы, но и мою уверенность в себе. Моя жизнь шла так, как мне хотелось. И вдруг ему расхотелось быть со мной.

– Недавно я познакомилась с его очаровательной невестой – и это стало откровением. – Я поднимаю палец. – Так вот почему ты ушел! Тебе захотелось кого-то получше. Кого-то посветлее… – Я хрипну, но стараюсь не сбавлять темп. – Теперь я убеждена, что со мной что-то не так. Что же со мной не так? Извините, вопросы должны задавать вы.

Джеки что-то дописывает на листочке.

– Не извиняйся, – говорит она, поблескивая глазами. – Помни, для самовыражения не существует правил. – Она наклоняет голову набок. – Как я понимаю, ты пережила жестокое разочарование?

Я часто киваю.

– Итак, ты разочарована, у тебя чувство безнадежности. Твой бывший встретил другую, а ты одна. Отсюда твой страх? Но, Инка, вдруг ты никогда не полюбишь и не выйдешь замуж? Что тогда с тобой будет?

Сама эта мысль мучительна.

– Мне бы хотелось ответить, что я буду счастлива, потому что найти любовь – это не то, что меня определяет. – Мне вспоминается тетушка Блессинг. – Но если честно, Джеки, я испытываю разочарование. А тут еще моя семья, подруги… Не хочу превращаться в предмет всеобщей жалости.

Джеки кивком поощряет меня продолжать, но у меня стискивает горло. Мне не хочется дальше распространяться. После молчания, кажущегося бесконечным, она говорит:

– Знаешь, это скорее не страх одиночества, а страх не быть достаточно хорошей. – При этих ее словах мне кажется, что она держит передо мной зеркало. – Человек, не верящий в себя, может считать, что он недостоин любви.

Я пью воду, чтобы опять не потекли слезы.

– Инка, я хочу помочь тебе побороть твои внутренние страхи. Цель в том, чтобы ты обрела счастье в одиночестве, но сохранила уверенность, что найдешь любовь, потому что ты этого заслуживаешь. Иными словами, чтобы ты уверенно жила в настоящем и не боялась будущего. Ты согласна?

Я не могу говорить, поэтому просто киваю. Когда она опускает глаза, я вытираю уголок глаза.

– Теперь, если не возражаешь… – Она поднимает голову. – Вернемся к тому, что ты говорила раньше. Ты упомянула новую невесту Феми. Меня поразили слова, которые ты использовала…

Я делаю большой глоток воды. Джеки опять сверяется со своими записями. Надеюсь, она не попросит меня угадать ее следующий вопрос…

– Ты сказала – я цитирую: «Недавно я познакомилась с его очаровательной невестой – и это стало откровением. Так вот почему ты ушел! Тебе захотелось кого-то получше. Кого-то посветлее». – Она смотрит на меня.

– Прямо так и сказала? – Я нервно хихикаю и оглядываюсь на часы у меня за спиной. Неужели прошло всего двадцать минут?

– Хорошо, вернемся к этому в другой день, – уступает Джеки. Слава богу! – Займемся Феми. Расскажи, как ты справлялась с разрывом. Какие мысли тебя посещали?

– Наверное, я зарылась в работу. – Я пытаюсь вспомнить свою работу в Godfrey. – Я была операционным менеджером инвестиционного банка. Мне не очень нравилось этим заниматься.

– А твое отношение к любви? Каким оно было тогда?

Я выпячиваю губы.

– Как ни странно, оптимистическим. – Я одергиваю свой рукав. – Я твердила себе, что полюблю, нужно только время. Это было моей мантрой, когда мне напоминали о моем одиночестве. Повторяю, я была уверена, что моя жизнь идет по плану.

– Назвала бы ты это своей подпоркой, костылем? – спрашивает Джеки, и я удивленно ахаю. Тот же самый вопрос я сама задала Доновану, когда он признался, что не торопится со знакомствами.

– Да, назвала бы.

Мы с Джеки обсуждаем, как мне на деле преодолеть страх остаться одной, как укрепить уверенность в себе – от медитации до позитивных слов. Может, записать кое-какие на клейких бумажках? Еще мы беседуем о важности сознательного согласия с одиночеством, о постепенном признании самой себя – это становится темой моего домашнего задания.

– Что ж, Инка… – Джеки разматывает свою шаль. – Скажи, ты осознаешь, что ты привлекательна, даже если не имеешь пары?

Опять я думаю о тете Блессинг.

– Да… – Я откашливаюсь. – Думаю, что осознаю.

Беременность не притупляет слух

Привет, Инка,

спасибо, что прислали свое резюме. Оно впечатляет. По-моему, из вас получится прекрасный стратегический руководитель проекта (смотрите прилагаемое описание должностных обязанностей). Смогли бы вы прийти к нам в офис в следующий вторник в 11.00?

Терри

Я делаю мысленную заметку: ответить позже. Психотерапия развязала мне язык, но есть один-единственный человек, с которым я сейчас хочу поговорить.

– Привет, – равнодушно приветствует меня Кеми, впускает в квартиру и формально обнимает.

– Как дела? – Она плюхается на диван.

– Только что от психотерапевта.

– ОТ ПСИХОТЕРАПЕВТА?

Я смотрю на Чинеду, мирно почивающего в своей колыбели, и подсаживаюсь к Кеми.

– Мне надо кое о чем с тобой поговорить.

И я все ей выкладываю – за исключением Маркуса; я даже признаюсь, как мучило меня в последние месяцы мое одиночество.

– Инка!.. Почему ты мне не говорила?!

– Потому что я – твоя старшая сестра, я должна служить тебе примером. А тут еще твоя беременность…

Она хмурится.

– Беременность не притупляет слух.

– Знаю, знаю… Просто… – Я вздыхаю. – Мне очень стыдно, Кеми, прости, что на днях заявилась к тебе пьяная. Прости, что так долго тебе не помогала. Ты всегда прилагаешь усилия, чтобы проводить со мной время, а я избегаю тебя… то есть нашу мамашу.

– Мамашу?.. – Кеми думает, что ослышалась. Чинеду гукает, мы замираем, но он сразу успокаивается. – Выходит, ты не меня избегала?

– Конечно, не тебя! – говорю я под гуканье Чинеду. – Но ты сейчас проводишь много времени с мамой. Штука в том, что, когда я здесь, она только и делает, что корит меня за безбрачие. А ты извиняешься, хотя ни в чем не виновата. Поэтому я сбежала из больницы, не попрощавшись. Моя личная жизнь как бельмо на глазу – опять!

– О, Инка, мне так жаль…

– Это правда, Кеми. Не хочу, чтобы ты просила прощения. Ты в счастливом браке, у тебя прелестный малыш. Тебе совершенно не в чем каяться. Когда ты извиняешься, я чувствую себя еще хуже.

Кеми открывает рот – как бы опять не