Из дошедших до нас запорожских армат – большая часть польского, турецкого и русского изделия, только некоторые генуэзского: «Пушек запорожцы у себя не имеют, а пользуются только теми, кои внезапными нападениями с кораблей и галер у турок взяли, – пишет о том Крюйс. – В самой Польше пушки (медные) стали выливаться не ранее XV столетия[571]; оттого в первой половине XVI века они были весьма редки как в самой Речи Посполитой, так и в Запорожском крае: им знали счет, сколько было поставлено пушек в каждой из польских крепостей и сколько в каждой из крепостей запорожских. В актах 1672 года называются пушки медные, ломовые, полевые, затинные медные пищали, затинные железные пищали, железные городовые; в это время в Чертомлыцкой Сечи всех пушек насчитывалось 17 и для них по 100 железных и свинцовых ядер для медной и ломовой, по 200 для остальных, весом по гривенке и по полугривенке ядро, да несколько десятков пудов фитиля[572]. От русского царя впервые получили запорожцы «пушки ломовые, гранаты, ракеты, сипоши и трубы», как кажется, только в 1673 году[573]. Сохранившиеся до нашего времени пушки имеют четыре вида: мортиры, медные пушки, железные кованые и чугунные; образцы всех этих видов пушек мы имеем в общественных и частных музеях казацких древностей[574]. Мортира медная представляет собой медную ступку длины 100, ширины 90 и отверстия 40 миллиметров; пушка медная состоит из медного ствола длины пять, толщины четыре четверти, отверстия одной четверти, со шпилем с глухой стороны, длины полторы четверти; пушка железная состоит из железной кованой трубы, скрепленной восемью железными кольцами и открытой с обоих концов; к одному из этих концов (откуда заряжают) приделаны железные скобы, в которые вкладывался железный для зарядов ящик; длина трубы 640 миллиметров, длина самого ящика 240 миллиметров, следовательно, длина всей пушки 880 миллиметров, ширина ящика с верхнего конца 175, с нижнего – 110 миллиметров, внутренний диаметр трубы 60 миллиметров, толщина стенок трубы по 20 миллиметров; пушка чугунная состоит из чугунного ствола с хвостом и подставкой для прицела; длина ствола – 640, длина хвоста – 120 миллиметров, следовательно, для всей пушки – 760 миллиметров, диаметр при хвосте – 160, при дуле – 125 миллиметров; диаметр самого дула – 55 миллиметров.

Ружья, или рушницы (правильнее – ручницы, от слова «рука»), называющиеся иначе еще самопалами[575], употреблялись запорожскими казаками всевозможных видов: большинство из них имели длинные стволы, оправленные серебром с насечками и чернью ложи, стреляли посредством положенного на полку пороха и прилаженного к полке и курку кремня. В таком же виде, только меньше размерами, с «просторными» дулами, были и пистолеты, называвшиеся у запорожских казаков пистолями; каждый казак имел при себе четыре пистолета и носил два из них за поясом, а два – в кожаных кобурах (с татарского «кубур» – кожаный чахол), приделанных снаружи к шароварам[576]. Ружьями, пистолетами да саблями запорожцы особенно любили щеголять и потому большое внимание обращали на них, придавая им дорогую оправу и украшения и всегда стараясь держать их в большой чистоте (отчего и сложилось выражение «ясная зброя»): «оружие у них все было убрано в золото да в серебро, на оружие они все богатство свое покладали: то и не казак, коли у него скверное оружие»[577]; только ввиду походов запорожцы смачивали ружья и пистолеты рассолом, чтобы дать им ржавчину и не заставлять «играть вражеское око на ясной сброе». Копья, или списы, и ратища (от слова «рать») были также в большом употреблении у запорожцев: «казакови без ратыща, як дивчини без намыста». Из сохравившихся до нашего времени копий видно, что все они делались из тонкого и легкого древка, в пять аршин длины, окрашенного спирально красной и черной краской и имеющего на верхнем конце железный наконечник и на нижнем две небольшие, одна ниже другой, дырочки для ременной петли, надеваемой на ногу[578]. На некоторых древках копий делалась еще железная перепонка для того, чтобы проткнутый копьем враг сгоряча не просунулся по копью до самых рук казака и не схватился бы снова драться с ним, ибо случалось, что иному живот распорют, а у него и кровь не брызнет, он даже не замечает того, продолжая по-прежнему лезть в драку.

Некоторые копья делались с остриями на обоих концах, которыми можно было и сюда класть врагов, и туда класть. Часто у запорожцев копья служили во время переходов через болота вместо мостов: когда дойдут они до топкого места, то сейчас же кладут один за другим два ряда копий – в каждом ряду копье и вдоль и поперек, – да по ним и переходят; когда пойдут через один ряд, то сейчас же станут на другом, а первый снимут и из него помостят третий, да так и переберутся[579].

Сабли употреблялись не особенно кривые и не особенно длинные, средней длины пять четвертей, но зато очень острые. В летописи Ригельмана говорится: «Как рубнет кого, то так надвое и рассечет, – одна половина головы сюда, а другая туда»; лезвия сабель вкладывались в деревянные, обшитые кожей или обложенные металлом пихвы (от слова «пихать»), или ножны, украшенные нередко на конце рукоятки каким-нибудь вырезанным из дерева зверем или птицей; на лезвиях часто делались золотые насечки; сабли носились у левого бока и привязывались посредством двух колец, одного вверху, другого ниже середины, узеньким ремнем под пояс[580]. Сабля столь необходима была для запорожских казаков, что в песнях их она называется всегда «шаблею-сестрицею, ненькою-ридненькою, панночкою молоденькою».

Как истинный «лыцарь», запорожец саблю предпочитал всякому другому оружию, особенно пуле, и называл ее «чесным оружием»; ее и употреблять нужно было только против честных воинов, а против такого, например, «бусурманского народа», как татары, надобно было действовать «не саблями, а плетьми»[581].