В общем о вооружении запорожских казаков нужно сказать, что все низовое войско было вооружено огнестрельным и холодным ручным оружием; в частности, пехотные казаки имели бунчук, печать, пернач, литавры, значки и трости[597]. Здесь у нас прибавлены три новых знака: пернач, значки и трости, – зато не названы арматы, или пушки. К этому следует добавить еще то, что специальный историк запорожских казаков, хорошо знакомый уже нам князь Семен Иванович Мышецкий, находившийся в Сечи с 1736 по 1740 год, принадлежностью кошевого считает не булаву, а палицу, «в которой кошевого вся честь состоит»[598]. Так же изображен кошевой атаман и в летописи Ригельмана, в приложениях к ее четвертой части.

Впервые клейноды пожалованы были войску запорожскому еще польским королем Стефаном Баторием как знаки на независимое состояние низовых казаков от польского правительства. Григорий Грабянка пишет: «В лето 1576 за Стефана Батория короля польского казаки в лучший еще строй учинени… Видя у казаков мужество великое и з татари на бранех, постави им гетмана и приела им корогов, бунчук и булаву и на печати герб рицерь з самопалом и на голове колпак перекривленний, армат и всяких военних припасов»[599]. Затем клейнодами жаловали запорожцев и русские цари: в 1708 году Петр I, в 1734 году Анна Иоанновна и в 1763 году Екатерина II.

Булавой назывался серебряный позлащенный, иногда унизанный драгоценными камнями шар, надетый на металлическую или деревянную, из ореха, палку, гладко выструганную, окрашенную в темную краску и имеющую до трех с половиной четвертей длины. Яков Собеский в своем сочинении «Три книги о Хотинской войне» упоминает и об атаманских булавах из тростника. Такие могли быть, когда запорожцы показывали выше богатства и блеска простоту или во время войны. Теперь дознано, что употребление булавы известно было уже в самые отдаленные от нас времена, в конце неолитической эпохи и в начале бронзового века; современники Троянской войны уже знали их, потому что они находились при раскопках Трои; жители Кавказа, Сибири, Финляндии, Западного края знали их задолго до Р. X.; затем после Р. X. употребление булавы сделалось известным татарам, через татар полякам, а через поляков – и запорожским казакам[600]. Знаменем, хоругвью, или корогвою и прапором назывался шелковый ярко-красного цвета платок с изображением на нем в середине или белого польского орла, когда запорожцы были за польским королем, или двуглавого русского орла, когда запорожцы перешли к московскому царю, а по бокам – Спасителя и архангела Михаила. Бунчуком называлась простая, окрашенная в черную краску палка, длины четыре с половиной аршина, на верхний конец которой набивался медный шар, а под самый шар вкладывались волосы из конского хвоста с четырьмя или шестью косами поверх волос. Печать войсковая – круглой формы, сделана из серебра с изображением казака в остроконечной шапке на голове, в кафтане с пуговицами по груди, с саблей и пороховницей на боку, с ружьем через левое плечо, с копьем «стоящим пред рицером, воина бодрствующего знаменующим» и с надписью по краям с лицевой стороны: «Печать славного войска запорожского низового» или «Печать войска ея императорского величества запорожского низового». Печати паланочные или куренные – серебряные круглые или четырехугольные с изображениями львов, оленей, коней, луны, звезд, корон, копий, сабель и луков. Пернач, иначе шестопер или жезл, – та же булава, только меньших размеров, с серебряным или железным шаром на верхнем конце палки, с вертикальными вырезками вдоль шара, или же с особыми, в виде железков от копий, возвышениями, насаженными поперек шара, иногда с шестью перьями над шаром. Перначи, как и булавы, употреблялись также в очень древние времена: железные и бронзовые перначи известны были осетинам и сванетам до Р. X. от V до VII века; особенно много их было в Сванетии, которая может считаться родиной перначей; затем они встречались у татар и других азиатских народов, как знак начальственной власти; по-татарски «буздыхан», или «буздычан», – воеводский жезл, у которого яблоко набито было острыми гвоздями и который вместе означал и булаву, и пернач[601]. Литаврами назывались сперва железные, а потом серебряные котлы с натянутой на них кожей и с деревянными палочками для удара по коже и извлечения из нее звука. Значки – знамена куреней или сотен. Трости – обыкновенные палки, толстые, гладко выструганные, выкрашенные под орех, с обоих концов оправленные серебром и с тупым железком на конце. Арматы, или пушки и мортиры, – медные, железные, окованные обручами, небольших размеров, большей частью польского, русского и турецкого изделия.

Каждый из клейнодов составлял принадлежность только известного лица из запорожской старшины. Булава давалась кошевому, она держалась им в правой руке во время войсковых рад, отсюда сложилась малороссийская пословица: «До головы треба булавы»; знамя или хоругвь жаловалась всему войску, но носилась хорунжим; бунчук – кошевому, но носился бунчужным, или бунчуковым товарищем, державшим его во время походов над головой атамана, чтобы давать знать сражавшимся казакам, куда ведет их предводитель; войсковая печать – войсковому судье; куренная, или паланочная, печать – куренному атаману или паланочному полковнику; пернач, или жезл, – полковнику, который носил его у себя за поясом и иногда вручал его проезжавшему через запорожские степи путнику для полной его безопасности в пути; литавры – всему войску запорожскому, но в особое ведение довбыша или политаврщика; значки для всех тридцати восьми запорожских куреней, но в ведении значковых товарищей; трости – войсковому есаулу; арматы – всему войску, но в ведение войскового пушкаря. Все эти клейноды, исключая «палок до литавр» и войсковых армат, хранились запорожцами или в сечевой Покровской церкви, или в войсковой скарбнице, откуда выносились только по особому приказу кошевого атамана ввиду общей или частной рады; литаврные палки находились всегда в курене войскового довбыша, а все арматы – в артиллерийском цейхгаузе, или сечевой пушкарне, на руках особого старшины, пушкаря.

Запорожские войсковые клейноды в отдельности, по частям, можно видеть прежде всего в частных музеях наших южнорусских собирателей древностей, как, например: в Екатеринославе А.Н. Поля; в Котовке Екатеринославской губернии, Новомосковского уезда, Г.П. Алексеева; в Качановке Черниговской губернии, Борзенского уезда, В.В. Тарновского; затем можно видеть их в Одесском музее истории и древностей, в музее Московской Оружейной палаты, в Преображенском всей гвардии соборе в Санкт-Петербурге и в собрании петербургского императорского Эрмитажа.

Музеи частных лиц еще ждут своего описания; музеи Одесский и Московский уже описаны; в числе прочих древностей описаны и запорожские кдейноды, но древности Преображенского собора и императорского Эрмитажа далеко не все приведены в известность. Так, между прочим, неизвестны и находящиеся в них запорожские войсковые знаки.