От этой мысли ей сделалось тошно.

– Важны, – сказала Мари, взглянув ему в глаза. – Люди для меня важны. Даю слово. Знаю, я часто веду себя безрассудно. Но я не хочу быть безрассудной с тобой.

Океан, темный, бездонный, отражался в его глазах. И пахло от него солеными волнами. Он сделал шаг ближе и оказался так близко, что мог ее коснуться – и коснулся. Его ладони легли ей на талию.

– Так много требовать я от тебя не могу, – шепнул он, и она почувствовала щекой его дыхание. – Немного безрассудства нам, пожалуй, не помешает.

Мари фыркнула от смеха, а океан в его глазах потеплел. Джулиан обнял ее, и серый мир вокруг вдруг сделался ярче. Эванджелина лежала в больнице, «Тич» шел за ними по пятам, золото с парохода «Сент-Грей» казалось недосягаемым, но здесь, в этой комнате, происходило что-то хорошее, внушавшее чувство покоя, уверенности и безопасности. Его ладони касались ее талии, ее руки обвивали его плечи, а губы скользили по его шее. Изменчивое морское дно продолжало бесконечные метаморфозы под штормовой поверхностью океана, который жадно вбирал в себя все вокруг и утягивал под воду.

Мари

Дни накатывали, как волны: холодные бледные рассветы, словно пена на гребнях, уступали место веселым ярко-синим утрам и ясным темно-синим ночам. Сухой июль вызолотил кусты ежевики по дороге к скалам, и воздух повсюду наполнился запахом ягод, в ветрах появились нотки цитрусов и дыма от каминов. На следующий день Эванджелина не очнулась, и Мари с Джулианом провели в Сент-Джонсе еще одну ночь, а потом вернулись в Норман-Клиффе. Когда они выехали из-за поворота на машине Тео ван Горена и увидели ржавооранжевый склон холма с разбросанными по нему домиками, Мари почувствовала облегчение, будто она вернулась домой.

Потом пришла и ушла суббота, а они с Джулианом по-прежнему оставались на острове.

Несмотря на слова Джулиана о том, что их работа над проектом закончена, еще многое оставалось сделать: из Бостона приехали его коллеги для исследования останков Маяка Свана, и темный холодный ангар рядом с коттеджем Эванджелины наполнился веселой болтовней, а чертеж башни, полученный от Кии, стал заполняться пометками о найденных фрагментах.

В Бостоне другой его коллега уже обработал сделанную Джулианом видеосъемку и фотографии дневника Клары Веттри. Некоторые страницы сильно пострадали от времени, в хронологии были провалы, но мало-помалу перед Мари и Джулианом вырисовывалась, собиралась по крупицам общая картина, восстанавливалась история целиком. Они узнали о том, что Натаниэль Веттри – не родной отец Клары, она была дочерью его первой жены и мужчины, которого та любила и с которым сбежала. О том, как Натаниэль разгромил дом матери того мужчины. О сомнительном бизнесе Натаниэля и о золоте, идущем на незаконные сделки. О том, как Сильвестр Сван спас Клару во время крушения парохода «Сент-Грей», спустившись в скальную бухту, и о том, как она обманула Кортни Роланда, пытаясь отплатить добром смотрителю маяка.

Однако о ночи, когда Маяк Свана рухнул в океан, в дневнике ничего не было. Джулиан предположил, что, возможно, Клара об этом и не написала по какой-то причине – потому, что воспоминание это было для нее слишком болезненным, или страшным, или, наоборот, незначительным настолько, что попросту забылось. Но Мари, которой казалось, что с каждым новым отрывком текста она все лучше понимает эту своевольную и отважную девушку, была твердо уверена, что Клара не могла не написать о маяке и ответ ждет их где-то на отсутствующих страницах. Номер Мари в «Доме капитана Меттла» превратился в центр управления, карты и заметки валялись по всему полу и были прикреплены к стенам. Они продолжали восстанавливать историю маяка: Джулиан сидел у кровати, обложившись картами, Мари за столом изучала сайты архивов. Кия звонила до полуночи, чтобы поделиться новой информацией – еще, еще, еще. А потом, в звенящей предрассветной тишине, усталые, но нетерпеливые, Джулиан и Мари падали в постель, ее пальцы путались у него в волосах, его дыхание звучало возле ее уха. Еще, еще, еще…

Пока не сложилась вся история маяка целиком, можно было считать, что их время, подчиняющееся только движению солнца, на этом острове не закончилось.

Компания «Тич Интернэшнл» подала официальную заявку на работы в месте крушения «Сент-Грей», но пока что судно «Нью-Провиденс» у побережья Норман-Клиффе не показывалось, и Сэм Борегар куда-то исчез. В их отсутствие Отис в одиночку совершал набеги к скальной бухте на «Зодиаке», готовый в случае, если его там кто-нибудь застанет, объявить себя независимым исследователем. Он добыл еще много фрагментов Маяка Свана и, поддавшись на уговоры Мари, несколько раз прошел с приборами над «Сент-Грей» и прочесал скальную бухту на предмет золотых долларов. Но каждый раз результат было либо отрицательным, либо аппаратура показывала слишком много корабельного металла, так что нельзя было определить, есть ли там монеты, а на более масштабные поиски у них не оставалось времени. Золотые полуорлы были недосягаемы, установление их связи с «Калифорнийцем» – невозможно.

Это не давало Мари покоя. Такое количество золота не могло так просто исчезнуть. Даже если большинство ящиков с монетами затонули вместе с пароходом, застряв в трюме железного корпуса, даже если Клара и Луис достали сотни долларов, все равно должно было остаться хоть что-то. Течение наверняка разбросало целые россыпи полуорлов, и десятки монет могли уйти в песок на несколько футов. Ситуация складывалась почти как с «Урсулой» – тогда Мари тоже казалось, что она близка к цели, и оттого разочарование было сильнее. Но в том случае она смогла смириться с отказом от дальнейших исследований, потому что у них были неопровержимые, научно подкрепленные факты, доказывающие, что «Урсула» – не «Калифорниец». Сейчас же ей, наоборот, нужно было добыть факты, подтверждающие связь «Вишни» с «Калифорнийцем», и кем она будет, если откажется от поисков?

В один прекрасный день Мари сидела на краю скалы, смотрела вниз на волны, и ей отчаянно хотелось увидеть то, что таилось под ними. Но с высоты не разглядеть было ни обломков парохода, ни камней маяка, ни песка на дне. Внизу перекатывались непроницаемые темные волны с белыми барашками, и серая вода плескалась в скальной бухте. Эта вода столько всего знала, и так трудно было проникнуть в ее тайны. Мари думала о силе человеческого любопытства, которое толкает людей искать ответы вопреки всему, заставляет их нырять в темные глубины, снова и снова пытаться найти то, что, возможно, потеряно для них навсегда. Она представила себе Маяк Свана, возвышающийся на этой скале, нависающий над ней. Старая башня видела множество кораблекрушений, не только парохода «Сент-Грей» – Мари дважды прочитала список кораблей, но не запомнила других названий. Маяк