Глаза у графини полезли на лоб. Обернувшись, она что-торезко скомандовала.

Огромная пасть распахнулась. На секунду показалось, чтооттуда вывалился язык…

Шагнув вперед, Пуаро поднял с пола пакетик, завернутый внепромокаемую прорезиненную ткань, и развернул его. Внутри был белый порошок.

— Что это? — резко спросила графиня.

— Кокаин. Вроде бы совсем немного — но жаждущиезаплатили бы за него тысячи фунтов… Его тут достаточно, чтобы загубить не однусотню людей…

Графиня затаила дыхание.

— И вы решили, что это я. Но это же не так! Клянусь, нетак! Я, конечно, любила поиграть с драгоценностями, с bibelots[94],со всякими забавными вещицами — без этого не проживешь, сами понимаете.Собственно, почему бы и нет? Почему у одного должно быть больше, чем у другого?

— Вот-вот, и я так насчет собак думаю, — вставилмистер Хиггз.

— Вы не понимаете, что хорошо, а что плохо, — сгоречью сказал графине Пуаро.

— Но наркотики — ни за что! — продолжалата. — От них страдания, боль, вырождение! Я ни малейшего понятия не имелао том, что мою чудесную, невинную; очаровательную маленькую «Преисподнюю»использовали в этих целях!

— Тут я с вами согласен, — снова подал голосмистер Хиггз. — Когда собакам на бегах колют допинг — это свинство, скажуя вам! Я бы на это ни за какие коврижки не пошел, уж будьте уверены!

— Но вы же сказали, что верите мне, друг мой, —умоляюще воззвала к Пуаро графиня.

— Ну конечно, я вам верю! Не зря же я потратил столькосил и времени, чтобы поймать настоящего наркодельца.

Разве не я совершил двенадцатый подвиг Геракла и не вывелЦербера из преисподней, чтобы раздобыть улики? А все потому, что я не люблю,когда моих друзей подставляют, а это было именно так — в случае чего отвечатьза все пришлось бы вам! Изумруды нашли бы в вашей сумочке, а если бы у кого-то,как у меня, хватило ума заподозрить, что пасть свирепого пса используется кактайник — eh bien, пес-то ваш, не так ли? Что с того, что он до такой степенипризнал la petite Alice[95] за свою, что стал выполнять и еекоманды! Да откройте же вы глаза наконец! Мне с самого начала не понравиласьэта юная леди с ее научным жаргоном и огромными карманами. Вот именно,карманами.

До такой степени пренебрегать собственной внешностью дляженщины неестественно! И она еще объясняла мне, что самое главное — сущность!Что ж, в данном случае сущность — это карманы. Карманы, в которых можноприносить наркотики и уносить изумруды. Поменять одно на другое легко во времятанца с сообщником, которого она пыталась представить объектом своего исследования.Вот это прикрытие так прикрытие! Никто не заподозрит такую серьезную девушку,практикующего психолога с ученой степенью! Она может ввозить наркотики,приучать к ним своих богатых пациенток, может выложить деньги на ночной клуб иустроить так, чтобы им управляла некая дама, чье прошлое, скажем так, не совсембезупречно. Но она настолько презирает Эркюля Пуаро, что думает, будто егоможно провести разговорами о гувернантках и нижних рубашках!

Не на того напала. Свет гаснет, я быстро встаю и направляюсьпоближе к Церберу. В темноте я вижу, как она подходит, открывает ему пасть исует туда пакетик, — а сам незаметно для нее отрезаю лоскуток ее рукава.

И Пуаро театрально продемонстрировал искомый лоскут.

— Видите — ее твид в клетку. Я передам его Джеппу, пустьпроверит, откуда он отрезан, а затем послушаем о том, как Скотленд-Ярдотличился.

Графиня Росакова в полном оцепенении уставилась намаленького бельгийца и вдруг испустила вопль, который бы сделал честьохотничьему рожку.

— А как же Ники, мой мальчик? Он этого не переживет…Или вы думаете, все обойдется? — добавила она после паузы.

— В Америке девушек много, — утешил ее Пуаро.

— И если бы не вы, его мать отправили бы в тюрьму,остригли, опрыскали всякой дрянью, посадили в камеру…

Вы просто чудо!

Ринувшись вперед, она схватила Пуаро в объятия и расцеловаласо всем славянским пылом. Мистер Хиггз одобрительно поглядывал на них, Цербербил хвостом по полу.

Всеобщее ликование было прервано трелью звонка.

— Джепп! — воскликнул Пуаро, высвобождаясь изобъятий графини.

— Пожалуй, мне лучше подождать в другой комнате, —сказала та и шмыгнула в дверь.

Пуаро направился в прихожую.

— Командир, — озабоченно просипел мистерХиггз, — вы в зеркало-то гляньте, а?

Пуаро взглянул и отпрянул. Все его лицо было в слезах, губнойпомаде и румянах.

— Ежели это мистер Джепп из Скотленд-Ярда, так он всечто угодно может подумать, — предупредил мистер Хиггз и, пока Пуаро подповторный трезвон лихорадочно пытался стереть с кончиков усов алые пятна,добавил:

— А мне что делать? Тоже смываться? А пса куда?

— Если мне не изменяет память, — отозвалсяПуаро, — Цербер вернулся в преисподнюю.

— Как скажете, — согласился мистер Хиггз. —Вообще-то он мне понравился… Но я таких не краду — в смысле для себя, — ужбольно приметные — ну, вы меня понимаете. А уж на говяжью голяшку или там наконину никаких денег не хватит! Жрет небось как лев.

— От Немейского льва до укрощения Цербера, —пробормотал Пуаро. — Вот теперь все.

7

Неделей позже мисс Лемон подошла к своему работодателю счеком.

— Простите, мосье Пуаро. Я могу это оплатить? «Леонора.Цветочный магазин. Красные розы. Одиннадцать фунтов восемь шиллингов шестьпенсов. Посланы графине Вере Росаковой, Центральный Лондон, Западная часть,Эндстрит, дом тринадцать, „Преисподняя“.

Щеки Пуаро зарделись под стать красным розам. Он покраснел,покраснел до корней волос.

— Да, мисс Лемон, все в порядке. Небольшая.., э-ээ..,дань уважения.., по случаю… Видите ли, сын графини только что обручился вАмерике с дочерью тамошнего стального короля, на которого он работает.Насколько я помню, красные розы — ее любимые цветы.

— Совершенно верно, — подтвердила миссЛемон. — Они в это время года очень дороги.

Эркюль Пуаро гордо выпрямился.

— Бывают случаи, — сказал он, — когдаэкономия неуместна.