— Богиня благоволит влюблённым и героям, она оказалась тронута его жертвой и благодарна за твоё спасение, — мама улыбнулась, мы с ней были чем-то похожи, — а теперь подумай обо всём хорошем, как ты любишь его, обратись к свету и тьме в своём сердце, переплети их в одну алую нить. Ты не добро и не зло. Ты — жизнь.

— Я — жизнь, — пробормотала я и сосредоточилась, положив обе ладони ему на грудь.

Наша первая встреча, его предупреждение, что он вовсе не герой. Наши случайные или нет столкновения. Его подколы, его шутки, его нежность. Его любовь и желание защитить меня вопреки всему. Он отказался от всего, от всех своих планов. Он отказался даже от своей жизни. Ради меня.

Я распахнула глаза, глядя, как вены на его лице уменьшаются, как темнота впитывается обратно в мои ладони, как в ответ вливается свет, алая нить опоясывает замершее сердце, заставляя его снова биться. Удар, один. Всё замолкло. И сердце снова забилось в бешеном ритме, чтобы уже не остановиться.

Ксан распахнул глаза и резко вдохнул, а я бросилась ему на шею, не в силах сдержать слёзы.

— Будь счастлива, девочка моя. Месть не выход, отпусти, — раздался шёпот где-то в голове, — я благословляю вас.

— Суд принял во внимание все обстоятельства дела и готов вынести решение, — объявил безразличный голос судьи, — Азарелия Траум, дочь Первого Высокого Графа с даром грифона, вам предписывается полностью подчинить вашу силу. За нарушение общественного спокойствия и раскрытия своей силы перед большим скоплением людей вы будете наказаны пятилетней ссылкой из Алтонии.

Он ударил молотком и поднялся. Я выдохнула и опёрлась на руку Ксана. Он ободряюще мне улыбнулся. Ну да, не очень строгое наказание, если учесть, какого шороху я навела. Младшие судьи и наблюдатели тоже поднялись. Как только высший суд магократии удалился, поднялся галдёж среди друзей и родственников.

Они радовались, всё закончилось благополучно. Не для всех, правда. Сердце так называемого деда не выдержало радости от знакомства с внучкой, поэтому Второй Великий Герцог слёг и больше с кровати подняться не сможет. Остаток жизни он вынужден провести под неусыпным контролем лекарей.

Зато отцу Ксана повезло не в пример больше. Да, он по-прежнему умирал, но мы работали над этим. Время у будущего тестя ещё было, мы с Ксаном обязательно поставим его на ноги. Правда, он грозился отречься от титула Великого Герцога в пользу сына вот прям сейчас. Ксан отнекивался как мог.

Отец… Мы смогли с ним пообщаться и помириться. И я наконец познакомилась со своим старшим братом, Аверианом. Ксан был прав, братец оказался отличным парнем. Он любил мою маму и очень горевал, когда её не стало. Он подарил мне её кулон, который она когда-то отдала ему.

Виттория… Тори была в шоке от нашего родства и очень красочно об этом отозвалась, ещё красочнее она описала, какая же я коза, раз наделала такого шума и испортила бал. А потом добавила, что теперь ей точно не стоит беспокоиться о том, что она отдала Ксана мне. Я только фыркнула на это заявление.

Король сделал мне выговор лично и добавил нагоняй отцу. Оказалось, он был в курсе интриги моего рождения и моего дальнейшего существования. Но законы магократии есть законы, и он не мог их нарушить, влезая в договоры своих магократских подданных. Но обхитрить их себе позволил.

Уверена, во многом благодаря его величеству мне вынесли именно такой приговор. А я что? Я совсем не против того, чтобы попутешествовать по миру. Через пять лет вернусь и займу полагающееся мне место. Я была благодарна.

Мои соседки… Узнали обо всём и не испугались. Кресс разве что обвинила меня в том, что я обвела их всех вокруг пальца, и затребовала подарки в качестве компенсации. Типичная Крессида. Лула и Бри нашикали на неё. А подкравшаяся Саманта ещё и подзатыльника отвесила.

— Сбежим прямо сейчас? — хитро улыбнулся Ксан, выманивая меня из круга поздравляющих близких.

— Бежим! — согласилась я.

Делатур подхватил меня на руки и, ни с кем не прощаясь, рванул к выходу из зала суда. Мои длинные алые юбки развевались от порывов воздуха. За спиной раздались ахи и ругательства. Я повернулась к ним и помахала рукой.

— Пишите письма! — крикнула уже из коридора.

Нас никто не останавливал, пока Ксан бежал из здания суда, у входа уже ждала карета. На улице было холодно, а мы убегали в спешке, но мне было плевать. Ксан прыгнул в нутро тёплой кареты и велел трогаться. Я уткнулась холодным носом ему в шею и захохотала.

— Они нас возненавидят, — сквозь смех произнесла я.

— Меньше свадебных приглашений рассылать придётся, — задорно рассмеялся Ксан, прижимая меня к себе.

— Тогда нас проклянут и даже с тропинки Кривого достанут, — я прижалась к нему ближе.

— Отобьёмся как-нибудь, — фыркнул он и коснулся губами моего виска, — пока ты со мной, я способен на всё.

— Дурак, — вздохнула я и повернулась к нему, подставляя лицо его лёгким поцелуям.

— Дурак, — согласился он и накрыл мои губы своими.

Я ответила, крепче обвивая его шею и окончательно согреваясь.

«К-хе, к-хе, — раздалось в ментальном коридоре, — вы тут не одни, между прочим!».

— Рас, — я разорвала поцелуй и повернулась к крысаку, удобно развалившемуся в лежанке на сидении напротив, — может, стоило оставить тебя с Тори?

«Чтобы она на мне опыты ставила? Нет, спасибо, обойдусь. Лобызайтесь дальше», — сморщился хвостатый.

— Спасибо за разрешение, — хмыкнула я.

— О чём вы? — Ксан приподнял брови.

— Ему не нравится, что мы открыто проявляем чувства при нём, — сдала мохнатого с потрохами.

— Может и правда стоило оставить его с Тори, — задумчиво протянул Ксан.

«Эй! Злодей чернявый, тьфу!», — злобно запищал крыс и угрожающе погрозил Делатуру крохотным кулаком. Ксан рассмеялся.

— А куда мы поедем? — спросила я, переводя тему.

— Уж точно не в Катирию, — хмыкнул Ксан.

— Да-да, а то катирийский монарх точно не простит мне, если его племянница пострадает, — я сузила глаза, — если эта швабра ещё хоть раз окажется возле тебя ближе, чем на десять метров, я точно её… м-м-м!..

Он не дал мне договорить, вместо этого поцеловал, переплетая наши пальцы. Я куснула его за губу и ответила. Дело в том, что эта наглая девица заявилась в городской дом Ксана и начала вешаться ему на шею. К её несчастью, я тоже была там. Девицу из особняка выносили.

— Я и не знал, что ты такая ревнивая, Айза, — хриплым голосом проговорил Ксан.

— Это не ревность, а защита своих границ, — я вздёрнула подбородок и облизала нижнюю губу, — никому не позволю прижиматься к тебе вываливающимся наружу декольте.

— Никто и не посмеет, — он потёрся носом о мой, — помолвочные магические браслеты это вам не шутки.