Глаза у нее были красные, заплаканные, но она решительнокивнула и без слов отнесла портфель Лэнгдона в противоположный конец комнаты,на заваленный стол. Там Кэтрин включила лампу, пошире раскрыла портфель иуставилась на его содержимое.

Гранитная пирамида в чистом галогеновом свете имела почтисовершенный вид. Кэтрин провела пальцами по масонскому шифру: было видно, что вдуше она глубоко переживает. Она медленно достала из сумки маленький сверток,затем подняла его на свет, рассмотрела.

— Как видите, — подал голос Лэнгдон, — онзапечатан масонским перстнем вашего брата. Если верить Питеру, это сделалибольше века назад.

Кэтрин молчала.

— Когда Питер доверил мне этот сверток, —продолжил Лэнгдон, — он сказал, что его содержимое наделяет владельцадаром создавать порядок из хаоса. Я точно не знаю, что это значит, но, похоже,навершие имеет ключевое значение: Питер очень боялся, как бы оно не попало вруки недостойных. Мистер Беллами сказал то же самое, велел спрятать пирамиду иникому о ней не рассказывать.

Кэтрин в гневе обернулась.

— Беллами велел не открывать сверток?

— Да. Он был непреклонен.

— Но похититель требует разгадать тайнупирамиды! — не веря своим ушам, воскликнула Кэтрин. — Это жеединственный способ спасти Питера!

Лэнгдон кивнул.

— Значит, нужно открыть сверток и расшифровать надписьпрямо сейчас!

Роберт Лэнгдон не сразу нашелся с ответом.

— Кэтрин, сначала я тоже так отреагировал, но Белламиубежден, что тайна пирамиды превыше всего… включая жизнь вашего брата.

Красивое лицо Кэтрин посуровело, и она убрала волосы за уши.

— Эта пирамида, чем бы она ни была, стоила мне всехродных. Сначала убили моего племянника, Закари, потом мать, а теперь исчез ибрат. Будем смотреть правде в глаза, Роберт, если бы не ваш звонок…

Лэнгдон разрывался между железной логикой Кэтрин инастоятельными просьбами Архитектора.

— Да, я научный работник, — сказала она, — нопроисхожу из рода влиятельных масонов. Поверьте, мне знакомы все истории омасонской пирамиде и великом сокровище, которое просветит человечество.Признаться, мне было трудно поверить в его существование. Но если оно есть…пора его найти. — Кэтрин просунула палец под бечевку.

Лэнгдон подскочил.

— Нет, Кэтрин! Постойте!

Она замерла, но палец не убрала.

— Роберт, я не дам брату погибнуть из-за этогосокровища. Какие бы важные секреты ни хранило навершие… сегодня все тайноестанет явным.

С этими словами Кэтрин решительно дернула бечевку, исургучная печать раскололась.

В тихом вашингтонском районе к западу от Эмбасси-роу естьогороженный сад в средневековом стиле: говорят, здешние розы ведут своюродословную от розовых кустов, выращенных в XII веке. Среди извилистых тропок,выложенных булыжниками из личной каменоломни Джорджа Вашингтона, скрываласьсадовая беседка, именуемая Тенистым павильоном.

Этим вечером умиротворенную тишину сада нарушил молодойчеловек.

— Вы здесь?! — крикнул он, ворвавшись в деревянныеворота.

В ответ прозвучал слабый, едва слышный голос:

— Да, в беседке… воздухом захотел подышать.

Завернутый в одеяло настоятель сидел на каменной скамье.Старик был совсем крошечный, с миниатюрными чертами лица; годы согнули егопочти вдвое и лишили зрения, но силы духа ему было не занимать.

Тяжело дыша, юноша выпалил:

— Сейчас… звонил ваш друг… Уоррен Беллами!

— Правда? — Старик вскинул голову. — Что онхотел?

— Не знаю, но было понятно, что дело срочное. Сказал,чтобы вы как можно скорее прослушали его сообщение.

— И все?

— Нет. — Молодой человек умолк. — МистерБеллами передал вам один вопрос. — «Очень странный вопрос». —Попросил ответить сразу же.

Старик придвинулся ближе.

— Что за вопрос?

Юноша повторил слова Уоррена Беллами, и лицо настоятелязалила такая бледность, что ее было видно даже в лунном свете. Старик скинулодеяло и начал вставать.

— Проводи меня. Сейчас же.

«Больше никаких тайн», — подумала Кэтрин Соломон.

Она только что развернула бесценный сверток Питера. На столележали куски раскрошенной печати, которую берегли несколько поколений Соломонов.Лэнгдону происходящее явно было не по душе.

Под выцветшей бумагой оказалась серая каменная шкатулка,похожая на цельный гранитный куб — никаких петель, замков и щелей. Онанапомнила Кэтрин китайскую шкатулку-головоломку.

— Похоже на обтесанный камень… А на снимке она точнополая, с навершием внутри?

— Да. — Лэнгдон приблизился к Кэтрин, внимательноразглядывая загадочную шкатулку, и они осмотрели ее со всех сторон.

— Нашла! — Кэтрин попала ногтем в скрытую щельвдоль одного из верхних краев. Поставив шкатулку на стол, Кэтрин осторожноподняла крышку — она двигалась мягко и гладко, как у дорогой коробочки длядрагоценностей.

Оба потрясенно замерли: шкатулка будто бы светилась изнутри,да так ярко, что даже не верилось. Кэтрин впервые видела такой большой кусокзолота и не сразу поняла, что драгоценный металл просто отражает свет лампы.

— Вот это да… — прошептала она. Пролежав вкаменной шкатулке больше века, навершие нисколько не поблекло.

«Золото не подвластно энтропийным законам разложения; этоодна из причин, по которой наши предки считали его волшебным металлом».

Кэтрин присмотрелась; сердце быстрее застучало в груди.

— Тут гравировка!

Лэнгдон тоже наклонился, коснувшись Кэтрин плечом, и егоголубые глаза вспыхнули. Он уже рассказал Кэтрин о древнегреческой традициисоздания симболонов, зашифрованных табличек, разъятых на части, и про то, чтоотделенное от пирамиды навершие должно содержать ключ к расшифровке надписи.По-видимому, гравировка на нем и создаст порядок из хаоса.

Кэтрин поднесла шкатулку к свету.

Надпись была очень мелкой, но вполне четкой — небольшойтекст на одной из граней золотой пирамидки. Кэтрин прочла шесть простых слов.

Потом прочла еще раз.