– Зачем же ты выскочила на улицу голая! – покачала я головой.

– Так жарко же, – прохрипела девочка, судорожно пытаясьподавить приступ кашля.

– Все равно, если болеешь, нужно теплее одеваться.

– Некогда переодеваться было, боялась, что вы уйдете, –пояснила Алина, – думала, не догоню. Вот возьмите, Любаша вам просила передатьсразу после ее смерти, только я не отослала, потому что заболела.

В моих руках оказался конверт с адресом: улица Реутовская,дом четыре, Виктории Виноградовой. Делать нечего, пришлось взять послание.

– Что же ты не отдала мне его дома?

Алина вновь зашлась в кашле. Я покачала головой.

– По-моему, тебе надо к врачу. Девочка вяло улыбнулась.

– Да уж ходили с бабушкой везде. Одни говорят – бронхит,другие – аллергия. Вот пристал, никак не отвяжется. Люба просила вам конвертотдать тайком, так, чтобы никто не видел, даже бабуля. Ну, мне пора, а то онаспохватится.

Не успела я и глазом моргнуть, как девочка испарилась. Ну ичто теперь прикажете делать? Повертев письмо в руках, я положила его в сумочку.Придется завтра ехать на Реутовскую улицу и вручать депешу ВикторииВиноградовой. Сегодня, к сожалению, нет времени, потому что я должна попасть виздательство.

Совсем недавно я написала детективный роман. Самое странное,что я довела книгу до конца, до этого все мои потуги на писательствозаканчивались на двадцатой странице. Но еще более странно, что рукопись взяли виздательстве и.., напечатали. И что уж и вовсе непонятно, так это то, что мнезаплатили деньги. Первый успех окрылил меня настолько, что я быстро состряпаласледующее произведение, которое тоже вскоре оказалось на прилавках. Но потомпроцесс «выпекания» криминальных романов приостановился. Честно говоря, я незнала, что придумать. В двух вышедших книгах я просто описала случившиеся сомной события. Наверное, я ненастоящая писательница.

Вон вчера встала у лотка и принялась пересчитывать книгидругих авторов. Ладно, про Маринину и Полякову промолчим, это не женщины, ароботы какие-то! Ну как они ухитряются с аптекарской пунктуальностью выдаватьна-гора все новые и новые повести? И ведь качество написанного от книги к книгеделается только лучше. Где берут сюжеты? Хотя Маринина вроде работала вмилиции.., но Полякова! Та ведь была воспитательницей детского сада! Ну где оначерпает материал, а? Еще Анна Смолякова. Баба вообще ухитрилась за четыре годавыдать тридцать книг. Нет, из меня ничего не получится. Вот сейчас у меня наруках договор, по условиям которого я должна представить к тридцатому числуновую рукопись, но на письменном столе лежит лишь один листочек, на которомкрасуется единственная фраза: «В тот вечер шел дождь». Все, дальше делозабуксовало.

Поняв, что не сумею вовремя принести рукопись виздательство, я накинулась на Олега с воплем:

– Ты работаешь в милиции, подбрось сюжетик! Супругшарахнулся в сторону.

– Господь с тобой, нет ничего интересного.

– Нет, – наскакивала я, – немедленно расскажи, что быловчера.

– На труп ездили, – вздохнул Олег.

– Вот, – оживилась я, – ну-ка поподробней.

– Да о чем говорить, – недовольно заворчал Куприн, – некийгражданин Сычев Николай купил три бутылки водки и выпил их вместе со своейсожительницей, гражданкой Аветисовой. В процессе совместного распития напитковгражданин Сычев вспомнил, что утром Аветисова назвала его козлом, и ударил еепо голове чугунной сковородкой.

– И что? – обалдело спросила я.

– Убил на месте, – пожал плечами Олег, – ничего интересного.Знаешь, Вилка, если писать правду о том, что происходит в городе, то читателямне понравится. Сплошная бытовуха – пьянство, грязь и мерзость.

Я приуныла, похоже, муженек прав, но мне-то куда деваться? Вдовершение всего вчера вечером позвонили из издательства и попросили приехатьсегодня к пяти часам в сто двенадцатый кабинет. Я до сих пор имела дело толькос женщиной по имени Олеся Константиновна и, честно говоря, испугалась, услыхавбархатистый тенор, сообщивший:

– Вас ждет Федор Николаевич.

Кто такой Федор Николаевич, я не знала и от этого нервничалаеще больше.

Первой попалась мне на глаза в длинном коридоре издательстваМила. Мне стало совсем неуютно. Эта молоденькая, заносчивая девица лет двадцатиот роду делит рабочий кабинет с Олесей Константиновной. Каждый раз, когда явхожу к ним в комнату, Мила усиленно делает вид, что не замечает меня. Она нездоровается и никогда не поворачивает головы, услышав робкое: «Добрый день,можно войти?»

На хорошенькой мордашке девушки при виде меня появляетсяпрезрительное выражение, и чаще всего она демонстративно громко начинаетразговаривать по телефону.

Я медленно шла по коридору, Мила, двигаясь с другого конца,неотвратимо приближалась. Еще минута, и мы встретимся, как два поезда изшкольной задачки по арифметике. Мила, гордо задрав голову, прошествует мимо,изображая полнейшее пренебрежение, а у меня возникнет стойкое ощущение, чтоневидимая рука опрокинула на голову ведро с помоями. Но деваться некуда,придется выдержать это испытание. Давай, Вилка, не тушуйся, бывали в твоейжизни ситуации и похуже. Ну-ка вспомни, как пришлось бежать через темный лес,одной, ровнехонько в полночь. А тут всего лишь дурно воспитанная нахалка.

Внезапно на лице Милы засияла приветливая улыбка.

– Добрый день! Страшно рада встрече. Вы несете нам новуюрукопись? Две предыдущие вещи просто супер.

Я шарахнулась в сторону и оглянулась. Наверное, сзади идетСмолякова, она тоже печатается в этом издательстве. Но коридор оказался пуст.

Мила тем временем поравнялась со мной и, продолжая лучиться,сказала:

– Виола Ленинидовна, вы сегодня прекрасно выглядите.

– Э-э-э, – забормотала я, – ага, ну да, то есть вы тоже.Мила закатила глаза.

– Мне так понравилось «Гнездо бегемота»!

– Спасибо, – ошарашенно ответила я.

– Это вам спасибо, – ответила девушка и ушла. Я прислониласьк стене, чувствуя, как мелко-мелко подрагивают колени. Полная женщина летсорока, курившая у открытого окна, заботливо спросила:

– Вам плохо?

– Нет-нет. Вы знаете эту девушку?

– Милу? Конечно. А в чем дело?

– Она не заболела?