— Давайте покажем ей свиток, — вмешался отец.

— Да, самое время, — кивнула мама.

К тому моменту я уже забыла о заплесневелом свертке, но отецсел и аккуратно развернул его. Даже при осторожном прикосновении полуистлевшаябумага едва не рассыпалась в труху. Я ни слова не разобрала в убористом текстена незнакомом языке — предположительно на румынском. Выглядело все ужасноофициально: настоящий юридический документ, с множеством подписей в конце. Я отвелаглаза, отказываясь признать существование свитка. Это наверняка глупыйрозыгрыш!

— Давайте переведу, — вызвался Люциус, вставая. — Если,конечно. Антаназия не изучала румынский.

— Как раз собиралась, — прошипела я сквозь сжатые зубы. Вотвыскочка. Подумаешь, знает несколько языков!

— Моей невесте не помешало бы выучить родной язык, — добавилЛюциус, придвинулся ближе и наклонился над рукописью.

Его дыхание было неожиданно прохладным — и приятным. Против своейволи я глубоко вдохнула волнующий запах одеколона. Наши головы сблизились, моикудряшки защекотали шею Люциуса, и он рассеянно их откинул, небрежно коснувшисьмоей щеки. Меня словно током ударило. Сердце застучало как бешеное.

Люциус, будто ничего особенного не случилось, продолжалвнимательно изучать документ. У меня что, от запаха одеколона голова кружится? Иливоображение разыгралось?

Я слегка отодвинула стул, а наш заносчивый гость коснулсяпальцем первой строки текста:

— Тут написано, что ты, Антаназия Драгомир, должна выйти заменя, Люциуса Владеску, вскоре после твоего восемнадцатилетия и что всеприсутствующие согласны с этой договоренностью. После свадьбы наши кланыобъединятся и будут жить в мире и согласии. — Он выпрямился. — Как я и сказал,все предельно просто. Кстати, вот подпись твоего приемного отца. И матери тоже.

Я взглянула, куда он указывал. Среди дюжин незнакомыхрумынских имен стояли подписи моих отца и матери. Предатели! Отодвинув от себясвиток, я скрестила руки на груди и посмотрела на родителей:

— Как вы могли! Пообещали отдать меня, словно... словнокорову?

— Ничего подобного, Джессика, — успокоила меня мать. — Тыеще не была нашей дочерью, а мы выступили свидетелями уникального ритуала.Исключительно ради моей научной работы. Это случилось за несколько недель догибели твоих родителей, еще до того, как мы тебя удочерили. Мы и представить немогли, что уготовано нам в будущем.

— И при чем здесь корова? — усмехнулся Люциус. — С коровойне обручаются. Ты — принцесса вампиров и своей судьбой распоряжаться не вправе.

Принцесса... Он и вправду думает, что я принцесса вампиров? Странное,приятное чувство, которое я испытала при его прикосновении, исчезло, едва доменя дошла простая истина: Люциус Владеску психически болен.

Я сделала последнюю попытку внести разумную струю в разговор,который граничил с абсурдом:

— Если бы я была вампиром, мне бы хотелось кого-нибудьукусить. Я бы жаждала крови.

— Ты еще осознаешь свою истинную натуру, — пообещал Люциус —Скоро твое совершеннолетие. И когда я впервые тебя укушу, тогда ты и станешь вампиром.Я привез тебе книгу, в которой все написано...

Я вскочила так быстро, что мой стул перевернулся.

— Он меня не укусит! — воскликнула я, указывая на Люциусатрясущимся пальцем. — И не собираюсь я ехать в Румынию! И замуж за него непойду! Мне плевать, что за церемонии они там проводили!

— Ты не нарушишь пакт! — глухо прорычал Люциус.

— Люциус не пытайся навязать нам свою волю, — сказал отец,откинувшись на спинку стула и поглаживая бороду. — Я ведь тебе объяснял: у насдемократия. Давайте успокоимся. Как сказал Ганди, «если хочешь перемен, самстань переменой».

Видимо, Люциус никогда прежде не сталкивался с мастеромпассивного сопротивления, а потому, услышав эксцентричное заявление моего отца,ошарашенно умолк.

— Что это значит? — в конце концов спросил он.

— Сегодня мы не будем принимать никаких решений, — перевеламама. — Уже поздно, все устали и переволновались. Кроме того, Джессика пока неготова думать о замужестве. Она еще даже не целовалась.

Люциус самодовольно улыбнулся:

— Неужели? У тебя нет поклонников? Удивительно! Я-то думал,что твой навык обращения с вилами привлечет немало ценителей из близлежащихдеревень.

Мне хотелось умереть. Не сходя с места. Вот достану изкухонного шкафа самый большой нож и воткну себе в сердце. «Нецелованная» — клеймопохуже, чем «принцесса вампиров». Вампиры — просто выдумки, а вот мойнедостаток опыта...

— Мама! Что ты такое говоришь?! Как не стыдно!

— Джессика, это же правда. По-твоему, лучше пусть Люциусрешит, что ты — опытная женщина, готовая к браку?

— Я не воспользуюсь своим преимуществом, — серьезно пообещалЛюциус. — И конечно, никто насильно ее замуж не выдаст. Сейчас не тот век. Ксожалению. Боюсь, мне придется продолжать ухаживания, пока Антаназия не поймет,что ее место — рядом со мной. А она поймет это, и очень скоро.

— Никогда!

Люциус не обратил внимания на мои слова.

— Решение о слиянии наших кланов было принято самымивлиятельными вампирами: Старейшими рода Владеску и рода Драгомиров. Старейшиевсегда добиваются желаемого.

Мама встала:

— Люциус, Джессика сама должна принять решение.

— Разумеется, — снисходительно улыбнулся Люциус. — Где мояспальня?

— Спальня? — недоуменно переспросил отец.

— Да. Пора на покой, — пояснил Люциус. — Я приехал издалека,целый день провел в так называемой школе, и мне очень хочется отдохнуть.

— В школу ты больше не пойдешь! — в панике крикнула я. Я изабыла о школе. — И не мечтай!

— Конечно же пойду, — спокойно ответил Люциус.

— Как тебя вообще туда приняли?! — спросила мама.

— Я здесь по так называемой студенческой визе, — объяснилЛюциус. — Старейшие решили, что иначе будет сложно объяснить мойпродолжительный визит. Как вы понимаете, вампиры не любят вызывать подозрений.Мы стараемся слиться с толпой.

Слиться с толпой? В бархатном плаще? Летом, в Лебаноне, штатПенсильвания? В консервативном сельскохозяйственном округе, который славитсясвоими колбасными изделиями, где закоснелые потомки добропорядочных немецкихпереселенцев по-прежнему считают проколотые уши признаком радикальныхнастроений и прямой дорогой в ад?

— Так ты и в самом деле приехал по обмену? — нахмурилсяотец.

— Да, по обмену. И что главное, к вам приехал, — пояснилЛюциус.

Мама предостерегающе подняла руку: