Я начал осторожно подкрадываться к охраннику.

Минут через десять он наконец заметил меня. Рука егопотянулась к поясу, мой мешочек со свистом прорезал воздух и обрушился ему наголову. Он рухнул как подкошенный.

Перешагнув через охранника, я подошел к одному из окон взадней части дома. На кухне никого не оказалось.

В конце длинного коридора мерцал слабый свет. Прислонившисьспиной к стене, там сидел человек, в каждой руке у него было по пистолету.Склонив голову на грудь, он глубоко и мерно дышал. Я прошел мимо него,приблизился к двери, из-за которой доносились голоса, и немного помедлил. Потомбез стука открыл дверь и шагнул в комнату. Она была обставлена как кабинет, вцентре стоял огромный письменный стол. Лучи маленькой настольной лампы освещалилица присутствующих — бледное личико девушки с родинкой, крысоподобные черты ееспутника, в котором я сразу узнал одного из самых грязных и продажных адвокатовгорода, и громадного человека, сидевшего за столом.

Последний интересовал меня больше всего.

Он был бледен как полотно, с отвислой кожей и жирнымипористыми губами, с двойным подбородком.

Его глаза отражали свет лампы и пучками сверкающих лучейпосылали его обратно. Мне еще не приходилось встречать на человеческом лицеболее жестокого и безжалостного выражения, чем у этого типа, уставившегосясейчас на девушку.

— Итак, ты опоздала с условным знаком. Ему удалосьудрать, и непонятно, каким образом. — Голос у него был тихий, мягкий,монотонный, лишенный всякой выразительности. Зато в глазах читалась беспощаднаяненависть.

Девушка старалась тщательно подбирать слова, голос ее слегкадрожал, в нем слышались панические нотки, хотя она и пыталась скрыть свойстрах:

— Может… он… прятался на чердаке?..

— Значит, его предупредили, — возразил ейбесцветный голос. — Тогда — кто? Кто его предупредил?

Босс с ледяным взглядом так увлекся допросом, что даже неуслышал, как я тихонько открывал дверь. Впрочем, даже если бы он меня иуслышал, то, скорее всего, принял бы за одного из своих охранников — лишьогромный стол был ярко освещен, все остальное помещение тонуло во мраке.

Я приблизился к столу.

Девушка уже пала духом, и голова ее поникла.

Человек за столом оторвал тяжелый взгляд от девушки и поднялглаза.

— Итак… — Голос его по-прежнему оставался бесцветным,хотя глаза поблескивали недобрым огнем.

— Итак, я приветствую вас, — сказал я. — Вот,зашел пожелать доброй ночи.

Я следил за ним, словно ястреб, надеясь увидеть, какпредательски дрогнут мускулы на его лице и он потеряет самоконтроль. Но ничегоподобного не случилось.

Его лицо оставалось непроницаемым. Взгляд был по-прежнемутвердым и суровым, голос тоже не изменился.

— Ах вот оно что… Мистер Дженкинс собственной персоной.Входите, присаживайтесь, Дженкинс. Мы как раз говорили о вас.

Я подошел поближе, не сводя глаз с его рук. Крысиный адвокатопустил руку в карман пиджака, но его я не боялся — ему не хватило бы мужествавыстрелить.

— Я зашел сказать вам, что вы все не правы. Когда явышел от девушки, я постоял за дверью и прислушался, не станет ли она звонитьпо телефону или не подаст ли условный сигнал. Я слышал, как она три разаподнимала и опускала шторы, и сообразил, что под окнами стоит машина, а сталобыть, у запасного выхода, скорее всего, тоже засада. Вот и все. И все же ярешил встретиться с вами. Когда я увидел, что девушку повезли на разборку, япоехал следом. Хотел поговорить.

Сидевший за столом человек движением руки дал понять, что кдевушке вопросов у него нет, при этом он не отводил взгляда от моего лица.

— Дженкинс, когда-то я уже говорил вам это, скажу еще раз.Можете занять место рядом со мной. У вас будут деньги, много денег. У вас будутлюди, готовые выполнить любую грязную и опасную работу. У вас наконец будетвозможность применить свои блестящие способности по назначению.

Я понимающе кивнул:

— Припоминаю. И сразу после этого вы обманули меня,утаив те бумаги.

На этот раз в его серо-голубых глазах промелькнуло подобиекакого-то выражения. Видимо, он положительно оценил мои слова. Похоже, этотчеловек с мертвенно-бледным лицом и ледяными глазами все-таки был не лишенчувства юмора.

— И вы еще говорите об обмане! Вы ведь тоже кое-чтоувели у нас из-под носа. Так что будем считать, что вы вскрыли для нас тотсейф… ну, скажем, в качестве расплаты за свое надувательство. Уж не знаюпочему, с завещанием ничего не вышло. Адвокат клянется, что собственноручноуничтожил его и что ни о какой подмене не могло быть и речи, и все же…

Я перебил его:

— Не стоит об этом. Вы обманули меня с самого начала,утаив две бумаги. А то, что случилось потом, — всего лишь проявление моегонедовольства. А теперь я хотел бы получить эти бумаги, получить прямо сейчас,иначе моему недовольству не будет границ и вы окажетесь в сточной канаве.

— Дженкинс, я отдам вам эти бумаги, когда сочту нужным.Однако должен предупредить: либо вы принимаете мое предложение и остаетесь снами, либо вас вынесут вперед ногами.

Я придвинул свой стул ближе и посмотрел ему прямо в глаза:

— Либо вы отдаете мне бумаги, либо вас ждут очень иочень большие неприятности.

Пальцы его вцепились в край стола так крепко, что даже ногтипобелели, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Дженкинс, — произнес он спокойным ровнымголосом, — несколько дней назад вы опять сунули свой нос в наши дела, иэто обошлось мне в пятьдесят тысяч долларов. Я не могу позволить, чтобы подобноеповторилось. У вас была возможность…

Я не дал ему закончить. До сих пор я вел эту партию. Ясделал ему предупреждение, дал понять, что легко могу его найти и войду в егокабинет, когда мне заблагорассудится. Теперь же подошла его очередь, и я мог нетолько не сделать следующего хода, но и распрощаться с жизнью.

С силой размахнувшись, я обрушил набитый кирпичной крошкоймешочек на настольный светильник. Лампочка разлетелась вдребезги, в комнатестало темно.

Одним прыжком я очутился у двери, хотя открывать ее не стал— в коридоре горел свет, так что я был бы изрешечен пулями даже не ступив напорог. Но я сделал ставку на сонного охранника, сидевшего за дверью, и наадвоката.

И я не ошибся.

Не долго думая адвокат трижды выстрелил в направлении стула,на котором я только что сидел, после чего в комнате воцарилась тишина.

— Придурок! — прорычал босс с ледяными глазами.

Послышался топот бегущих ног, и дверь с трескомраспахнулась. Охранник, вооруженный двумя пистолетами и готовый к действию,ворвался в комнату и по инерции пролетел вперед, к подоконнику. Я же только иждал этого момента.